– Мои родители из Уэльса, – заговорила наконец девушка. – Я избежала массы непроизносимых имен, Таннинибуолш, например, или Ллиуэллафлоу.
Он поправил шляпу, съехавшую на одно ухо.
– Когда мой дедушка Отто высадился в тысяча девятьсот третьем году в Новом Свете, он отказался сокращать свою фамилию, не в пример большинству мигрантов, которые пересекли океан вместе с ним. Когда на острове Эллис[5] чиновник иммиграционного ведомства предложил ему сменить Фройденкерлештурм на… Шоун, дедушка Отто ответил: «Оставив все в Старом Свете, неужели надо отказаться и от своего имени? Шоун!.. Я похож на ирландца? Я Фройденкерлештурм и Фройденкерлештурмом останусь!» Он выдал все это наполовину на немецком, наполовину на английском, освоенном на вечерних курсах. Чиновник слишком устал, или ему недоставало воображения, в общем, он махнул рукой. Должен сказать, хоть мне и приходится повторять ее десять раз и произносить по слогам одиннадцать, я в конце концов полюбил свою фамилию.
Девушка приняла стакан содовой, который он поставил на столик, и стала потихоньку пить.
– Вы не возражаете, если я буду называть вас… Фредом? – спросила она через некоторое время.
– Никоим образом… Джинджер.
За окном восточные танцовщицы продолжали свою хореографию, покачивая в ритме колес своими животами пшеницы, ячменя и ржи, только еще зеленых.
Она покраснела. Фред. Джинджер. Что он подумает? Она угадала его вопрос и опередила его:
– Что вы будете делать в Пенсильвании?
Он переменил позу с резким движением руки.
– В Чикаго для такого парня, как я, – что вы хотите, есть только три перспективы. Доки. Бумажная работа. Или воровская шайка. Ни одна из них мне не улыбалась. Дедушка Отто оставил мне небольшое наследство два года тому назад. Ну и… я решил потрудиться ради счастья моих грядущих дней.
Девушка молчала в ожидании конкретики, но ее не было. Он устремился в брешь.
– А вы сами? С таким большим багажом… Нью-Йорк, держу пари?
Она кивнула. Он рассмотрел красивый твидовый жакет, юбку клеш, изящные руки со скромно накрашенными ногтями, безупречные коротко остриженные волосы орехового цвета, лепестками лежавшие вокруг лба, и веснушки. Элегантная. И даже по последней моде. Восхитительная, но недостаточно богатая, чтобы позволить себе купе первого класса для столь долгого путешествия.
– Я понял. Вы работаете в рекламе. Секретарша? Машинистка? Редактор?
– О нет. Контора – это не мое.
Уходя от неизбежного продолжения, она живо сменила тему:
