Подслеповатая лампочка над дверью отбрасывала тусклое пятно света на грязный потолок. Дверь тети Ойле сильно выделялась в общем антураже подъезда. Выложенная деревянными планками цвета темной соломы, она казалась верхом уюта на фоне отбитых и изрисованных стен и до жалкого перештопанных дверей. Я придавила подушечкой пальца звонок. За дверью послышались шаги, и меднокрылая ручка опустилась.
На пороге меня встретила тетушка Ойле, бледная, с заплаканными глазами, видно измученная бессонной ночью. Увидев меня, она порывисто вздохнула, прикрыла рот рукой, и из ее худого тела вырвались горькие сдавленные рыдания.
Мой саквояж с глухим стуком упал на пол.
— Мон, дорогая, — обнимая меня, заговорила тетя, когда немного успокоилась. — Если бы я только могла подобрать слова… Меня к ним не пустили. Я до сих пор не верю.
— Я была дома, — сказала я. В горле стоял ком. — Там никого, очень тихо.
Тетя прижала меня к себе крепче и на ухо прошептала:
— Запомни, девочка моя, твои родители были самыми порядочными и отважными людьми, что я знала. Ты всегда должна об этом помнить. — Тетушка Ойле отпустила меня и подхватила саквояж.
Слово «отважные» меня насторожило.
— Ты что-то знаешь? — спросила я вкрадчиво.
— Какое там. — Тетя Ойле закрыла за нами дверь. — Все так быстро случилось. Говорят, в мастерской нашли какие-то документы. Из-за них бедных Анджея и Боженочку… арестовали.
Тетушка щелкнула выключателем.
Тусклый свет лампы осветил узкую прихожую. Если бы мы были размером с тараканов, то прихожая была бы для нас идеальным спичечным коробком, настолько маленькой мне она показалась. В ее противоположном конце находилось еще две двери.
Я кое-как стащила болоньевый плащ — руки плохо слушались — и повесила его на вешалку, где висело пальто тети. Расшнуровала и стянула ботильоны. Тетушка занесла мой саквояж в комнату, что находилась левее, а потом направилась по коридорчику ко второй двери. Я за ней. В коридоре ситуация не лучше, пройти там можно было только друг за другом.
Мы попали на кухоньку с одним узким вытянутым окном. В стекло, покрытое пленкой черной пыли, ночной пейзаж не разглядеть. По краям разбитой деревянной рамы свисали несвежего вида плотные коричневые шторы. Источник света на кухне — две рабочие ламповые колбы из мутного стекла — едва освещал помещение. Неказистые светильники были приделаны к извилистым, рыжего цвета трубам парового отопления, которые петляли змейкой по голым кирпичным стенам.
