Здесь следует обратить внимание, во-первых, на то, что Катаев постоянно подчеркивает в своих описаниях увечья «колченогого», а во-вторых, на то, как именно у него описана хромота Нарбута: «С перебитым во время гражданской войны коленным суставом, что делало его походку странно качающейся, судорожной». Этот «перебитый коленный сустав», конечно же, «перекочевал» к нему из стихотворения «После грозы», в котором откровенно перекликается с выше приводимым образом строчка: «здесь пересечены суставы; коленцы каждого стебля».
Это же стихотворение цитирует Катаев всего через несколько страниц после процитированного отрывка, поэтому здесь возможна и некая неосознанная аберрация памяти, своего рода «ассоциация по смежности». Что же касается утверждения, что хромота Нарбута, как и потеря руки, стала следствием ранения, полученного во время участия в гражданской войне, то здесь Катаев, как и многие другие мемуаристы, видимо, повторяет общепринятое заблуждение. Поэтому так часто в воспоминаниях о нём фигурирует образ Нарбута исключительно как «высокий, прихрамывающий, с одной рукой в перчатке – трофеи времён гражданской войны».
Об увечьях Владимира Нарбута упоминал позже в своих «Петербургских зимах» и Георгий Иванов, сообщавший, что «в 1916 году (скорее всего, эта дата указана ошибочно, так как, похоже, речь идёт о весне 1918-го. – Н.П.) он был ненадолго в Петербурге. Шинель прапорщика сидела на нём мешком, рука была на перевязи, вид мрачный. Потом прошёл слух, что Нарбут убит».
Подобные слухи пересказывал также и Валентин Катаев: «О нём ходило множество непроверенных слухов. ‹…› Говорили, что его расстреливали, но он по случайности остался жив, выбрался ночью из-под кучи трупов и сумел бежать. Говорили, что в бою ему отрубили руку. Но кто его покалечил – белые, красные, зелёные, петлюровцы, махновцы или гайдамаки, было покрыто мраком неизвестности».
Уже в наше время Вадим Беспрозванный в журнале «НЛО» (2005, № 72) писал о мотивах увечности в стихах Владимира Нарбута:
«Здесь просматривается следующая смысловая конструкция: образ Савла, жестокого гонителя христиан, увидавшего чудесный свет, ослеплённого этим светом, но прозревшего и обратившегося затем в христианство под именем апостола Павла, спроецирован на биографию самого Нарбута, лишившегося руки (читай: во время братоубийственной войны) и обратившегося в новую (читай: большевистскую) веру. Кроме того, в стихотворении, построенном на многочисленных аллюзиях и ассоциациях, просматривается тема некоего разбойного (преступного) прошлого, возмездием за которое стала отрубленная рука. Как и в приведенном выше стихотворении «После грозы», здесь также даётся кощунственная трактовка библейской аллюзии: Савл – убийца и гонитель христиан ещё не был апостолом, а апостол Павел уже не был убийцей Савлом».
