Но, вместе с тем, говорят, что Нарбут – этот украинский д’Аннунцио – проповедовал аморальность и нигилизм.
По словам исследователя биографии Нарбута – Алексея Владимировича Миронова, «один из тех поэтов, судьба которых таит немало невнятностей. Его жизнь была овеяна мрачными и загадочными легендами, порой фантастически искажавшими реальные факты. Хромота, заикание, демоническая внешность, мелодично-корявые стихи, необычайным образом соединяющие в себе прекрасные и безобразные явления жизни, скандальные истории из области его издательской деятельности, неясные обстоятельства гибели – всё это в сумме порождает образ падшего ангела-поэта, радостно и трагически принимающего мир».
Оставивший после себя двенадцать удивительных книг стихов, которые до сих пор потрясают читателей своим необычным стилем и шокирующими образами, он прошёл невероятный, бурный и драматический путь в литературу, который только сейчас начинается восстанавливаться историками и ценителями русской поэзии. Попробуем и мы пройти вместе с ними шаг за шагом этот, так до сих пор ещё никем до конца и не восстановленный, маршрут, который, точно дорожными знаками, отмечен его неповторимыми и незабываемыми стихами, в которых живыми картинами встаёт его любимая родина – Украина:
Одно влеченье: слышать гам,
чуть прерывающий застой,
бродя всю жизнь по хуторам
Григорием Сковородой.
Не хаты и не антресоль
прельстят, а груши у межи,
где крупной зернью ляжет соль
на ломоть выпеченной ржи.
Здесь, на Глуховщине, прошло его детство, была окончена школа, написались первые стихи, началась активная общественная деятельность. Здесь он перенёс первую тяжёлую операцию, встретил свою раннюю любовь и столкнулся лицом к лицу с приходившей к нему в гости смертью. И эта земля надолго вошла в его душу, оставшись неповторимыми картинами в памяти и запоминающимися украинскими акцентами.
Уничтоженному людоедским режимом вместе с миллионами его соотечественников, Владимиру Нарбуту суждено было однажды восстать из мёртвых. Его стихи, около семи десятков лет не появлявшиеся в советской печати, с начала девяностых годов снова стали достоянием читателей. Его деятельная личность, наделённая редкостным энергетическим даром, оставив заметный след в культурной жизни многих городов России и Украины, продолжает вызывать интерес исследователей и раскрывается в новых аспектах, под новыми углами зрения.
Часть I. Поэт из Нарбутовки
Владимир Иванович Нарбут родился 14 апреля 1888 года в селе Нарбутовка, лежащем в 20 километрах от древнего украинского города Глухова, расположенного на Черниговщине – того самого Глухова, который был увековечен Николаем Васильевичем Гоголем, описывавшим в своих рассказах и повестях ожившие предания казачьей вольницы, вспоившие романтический пафос «Тараса Бульбы»; мелкопоместный быт Нарбутовки – «хутора близ Глухова», весь уклад которого пронизан народными поверьями, «духом Диканьки», выверен по неторопливо-природному, «миргородскому» ритму, сквозь усыпляющую будничность которого прорываются и пугающая метафизика «Страшной мести» и «Вия», а также сабельные высверки ратного прошлого. Это село расположено на берегу реки Яновка, немного выше по течению которой от него находится село Месензовка, а ниже – на расстоянии всего около половины полкилометра – село Зорино. Рядом же, на расстоянии не больше одного километра, проходит железная дорога, на которой стоит станция Холмовка.
