Мы вывозили имущество после смерти жильца на острове Лилла Эссинген. Помогали парню, который развелся с женой, упаковать вещи и перевезти их в тесную однушку у метро Торильдсплан.
* * *
В третьем письме мама пишет, что решила ответить на мои вопросы по пунктам:
1. Двадцать шесть. Должно было исполниться двадцать семь.
2. Довольно часто. Раз или два в день. Чаще звонила я, а иногда он мне.
3. Нет, не сказала бы, что знала Вандада. Скорее знала, кто это. Несколько раз мы встречались. Было заметно, что ему в жизни нелегко пришлось.
4. Да, разумеется, были и другие друзья. Или скорее шапочные знакомые. У Самуэля редко бывало больше двух близких друзей одновременно. И это делало его уязвимым.
* * *
Одна бабка переезжала из дорогущего Эстермальма[5] в район попроще, а жила она в огромной, как музей, квартире. Она была из тех клиентов, которые хотят все лишний раз завернуть в еще одно одеяло и упаковочную пленку. Пыльные зеркала были антикварными, а к обшарпанному комоду следовало относиться как к золотому слитку. Сначала мы выполняли ее указания, но через какое-то время это стало невозможно, и нам пришлось ускориться, чтобы весь процесс не растянулся на неделю. Мы упаковывали все в коробки, пытаясь работать как можно быстрее, время-то тикало, и когда приехали на новый адрес, лифт, описанный в заказе как «большой», оказался максимум метр на метр, да еще и с раздвижной решеткой, так что туда не влезли ни серванты, ни кровать, ни старый диван с резными деревянными цветами на подлокотниках.
* * *
Мама продолжает:
5. Лайде – первая, кого Самуэль представил мне как свою девушку. Они были вместе около года. Бурные отношения. Они часто ругались. Лайде выискивала в Самуэле недостатки. Самуэлю казалось, что ему перекрывают кислород. Думаю, после расставания оба вздохнули с облегчением.
6. Нет, я бы не стала описывать его как «скрытного». У всех свои секреты. Никто ведь не делится всем со всеми, разве нет? Более подходящее слово, пожалуй, «любознательный». Восторженный. И, наверное, слегка неугомонный.
7. Да. Вне всяких сомнений. Кто-то говорил другое?
8. Нет, это началось еще в детстве. В семь лет, вернувшись с детского праздника, он искренне удивлялся, что не может вспомнить вкус мороженого, которое ел несколько часов назад. И тогда ценность съеденного была уже не так велика. Теперь, когда я это пишу, я понимаю, что Самуэль может показаться гораздо более серьезным и философски настроенным ребенком, чем был на самом деле. В тот момент я видела в этом манипуляцию, чтобы получить очередное мороженое.
