, чтобы читатель не заметил несоответствий.
Авторы пишут, что «сама политика Орды способствовала возникновению таких (объединительных – К. Г.) тенденций, поскольку ордынские ханы всячески стремились укрепить власть великого князя, защищавшего их интересы в Северо-Восточной Руси» (с. 59). А что же тогда «способствовало освобождению Руси от ордынского владычества» (с. 57)? Как могли великие князья желать «освобождения», если ханы всячески стремились укрепить их власть? Странные какие-то люди: кусают руку дающую… Пишется, что «рост относительной самостоятельности русских земель (опять же, каких «русских»? – К. Г.) происходил и благодаря начавшейся в 1359 г. в Орде “Великой замятне”» (с. 59) Выходит, «рост самостоятельности» произошел из-за разборок в Орде. Смутное время, неясно было, кто правильный хан, – кто же будет укреплять власть великих князей? Приятно, что авторы отошли от традиционных воззрений на запрограммированность Москвы на историческую миссию, отдавая должное и Твери как «возможному центру объединения русских земель». Но это никак не влияет на традиционную запрограммированность Северо-Востока на объединение остальных «русских земель». Тут воззрения давно знакомые.
В весьма удачных отступлениях, названных «Штрихи к портрету времени», авторы дают читателю возможность понять, как воспринимали определенные явления их современники. Например, ведя речь о Мамаевом побоище (Куликовской битве 1380 г.), автор на с. 64 пишет:
«Мамаево побоище – так в источниках называют Куликовскую битву (1380) – историки рассматривают как ключевой момент в становлении национального самосознания русских людей и поворотный пункт в антиордынской борьбе. Это был переход к вооруженному сопротивлению. Однако такую оценку события в устье Непрядвы получили лишь столетие спустя. Современники же, видимо, считали битву всего лишь одним, хотя и важным, эпизодом, связанным с исполнением Дмитрием Донским своих обязательств перед ханом Тохтамышем. Дмитрий Иванович разбил войско узурпатора Мамая и тем самым очистил престол для своего господина. Недаром одним из первых с победой Дмитрия поздравил именно Тохтамыш. Дальнейшее поведение Дмитрия Ивановича, который в 1382 г. “не посмел руки подняти на царя” и оставил Москву на разграбление ордынцам, как будто подтверждает это. Тем не менее, в конце жизни Дмитрий без разрешения Орды завещал ярлык на великое княжение своему сыну, что явно говорило о росте политического статуса московского князя. Разгром в 1395 г. Тохтамыша среднеазиатским завоевателем Тамерланом позволил сыну Дмитрия, Василию I (1389–1425), приостановить выплату дани. Но опустошительное вторжение в 1408 г. правителя Орды эмира Едигея заставило его возобновить “ордынский выход”».
