XI
Мама принесла к себе книжку с рисунками теней, раскрыла их, - и задумалась.
"Что же в них заманчивого? - думала она. - Ведь он - умный, хороший мальчик, - и вдруг увлекается такими пустяками!"
"Нет, уж это, значит, не пустяки!.."
"Что же, что тут?" - настойчиво спрашивала она себя.
Странная боязнь зарождалась в ней, - какое-то неприязненное, робкое чувство к этим черным рисункам.
Она встала и зажгла свечу. С серенькой книжкой в руках подошла она к стене и приостановилась в боязливой тоске.
"Да, надо же наконец узнать, в чем здесь дело", - решила она и принялась делать тени, от первой до последней.
Она настойчиво, внимательно складывала пальцы и сгибала руки, пока не получала той фигуры, какая была ей нужна. Смутное, боязливое чувство шевелилось в ней. Она старалась его преодолеть. Но боязнь росла и чаровала ее. Руки ее дрожали, а мысль, запуганная сумерками жизни, бежала навстречу грозящим печалям.
Вдруг услышала она шаги сына. Она вздрогнула, спрятала книжку и погасила свечу.
Володя вошел и остановился у порога, смущенный тем, что мама строго смотрит на него и стоит у стены в неловком, странном положении.
- Что тебе? - спросила мама суровым, неровным голосом.
Смутная догадка пробежала в Володиной голове, но Володя поторопился ее отогнать и заговорил с мамой.
XII
Володя ушел.
Мама прошлась несколько раз по комнате. Она заметила, что за нею на полу движется ее тень, и - странное дело! - первый раз в жизни ей сделалось неловко от этой тени. Мысль о том, что есть тень, беспрестанно приходила ей в голову, - но Евгения Степановна почему-то боялась этой мысли и даже старалась не глядеть на тень.
А тень ползла за нею и дразнила ее. Евгения Степановна пыталась думать о другом, - напрасно.
Она внезапно остановилась, бледная, взволнованная.
- Ну, тень, тень! - воскликнула она вслух, со странным раздражением топая ногами, - ну что же из того? что же?
И вдруг сразу сообразила, что глупо так кричать и топать ногами, и притихла.
Она подошла к зеркалу. Ее лицо было бледнее обыкновенного, и губы ее дрожали испуганной злобой.
"Нервы, - подумала она, - надо взять себя в руки".
XIII
Ложились сумерки. Володя размечтался.
- Пойдем, погуляем, Володя, - сказала мама.
Но и на улице были повсюду тени, вечерние, таинственные, неуловимые, и они шептали Володе что-то родное и бесконечно печальное.
В туманном небе проглянули две-три звезды, такие далекие и чужие и Володе и обступившим его теням. Но Володя, чтоб сделать приятное маме, стал думать об этих звездах: только они одни были чужды теням.
