Ренуар | страница 21

Этот «Гарем», о котором я только что рассказал вам, Воллар, напомнил мне о другой вещи, написанной в том же году и изображающей «Восточную женщину». Я написал ее в Париже, в мастерской. Моделью была жена торговца коврами… Вот, пожалуйста, при этой мании любителей к моей старой манере, вот дело для вас: попытайтесь-ка найти эту картину.

В течение ряда лет я справлялся у всех торговцев коврами о «Восточной женщине». Наконец однажды мадам И., антикварша, у которой был магазин на Больших бульварах, почти рядом со мной, приглашает меня полюбоваться своим портретом кисти Бенжамена Констана. «У меня есть еще и другой портрет, но он написан менее известным художником. Я бы охотно рассталась с ним».

Я не полюбопытствовал справиться об этом «менее известном» художнике, но, отправившись после нескольких приглашений посмотреть Бенжамена Констана, я услышал от мадам И.:

«Нам посчастливилось найти только что покупателя, который заплатил триста франков за мой другой портрет, который писал какой-то Ренуар еще тогда, когда я торговала восточными коврами».

Ренуар. — Когда была объявлена война, генерал Дуе, мой знакомый, предложил мне служить под его началом. Предложение было соблазнительно, но я никогда не старался устраивать свои дела и всегда предоставлял событиям распоряжаться мной. Я предпочел просто оставаться на своем месте. Удачное предчувствие! В первой же битве генерал Дуе попал в плен и был отвезен в Германию. При моем хрупком здоровье я, наверное, сложил бы там свои косточки; зато теперь я проводил зиму в Бордо, куда был послан мой полк — 10-й конных стрелков.

Мой командир, видя мою жизнерадостность и, смею сказать, дух изобретательности, считал меня рожденным для военной службы и рекомендовал мне продолжать военную карьеру. Что, если бы я занялся всеми профессиями, которыми меня пытались соблазнить! Я уже рассказывал вам, что в моей юности Гуно — мой преподаватель сольфеджио в коммунальной школе, где я учился, — настаивал, чтобы родители отдали меня учиться пению. Я как-то встретил старого друга нашей семьи, который напомнил мне время, когда я пел мои соло в церкви Св. Евстафия!

Я вернулся из Бордо в Париж в 1871 году — как раз во время Коммуны. Мне пришлось тотчас же покинуть мою мастерскую на улице Висконти, потому что повсюду падали снаряды и оставаться там стало опасно. И так как тогда я решительно предпочитал кварталы левого берега, я нанял комнату на углу улицы Дракона.