– Я ведь вас пригласила завтра зайти, – сказала Туанетта.
Аббат закатил глаза. Лицо его еще смеялось.
– Но раз уж вы все равно здесь…
Сказала и подумала: «А как он собственно вошел? Неужели эта растяпа Анна опять забыла дверь запереть?»
– Так вот: рукопись я вашу уже имела возможность рассмотреть.
– Ну и как? Что скажете?
– В каком смысле?
– Понравилось?
– Я судить не могу. Ноты читать не обучена. Но по части сметы имела уже повод несколько обдумать и могу вам предложить первый тираж в пятьдесят экземпляров за двести пятьдесят ливров исполнить. Бумагу, формат и прочие детали можно уточнить. А также с каким процентом смогу вам продать ваши авторские экземпляры.
Аббат перестал улыбаться и заморгал:
– Двести пятьдесят ливров?!
– Так именно.
Он помолчал, словно привыкая к услышанному.
– Нет, это мне невозможно. Не соответствует никак. Прощайте!
Последнее слово прозвучало уже из коридора.
Снова быстрые цокающие шаги, на этот раз удаляющиеся.
«Вот невежда». Даже не подумал рукопись забрать. Тоже мне «современный органист», с характером. А как он, интересно знать, собирался свою книгу печатать? За красивые глаза? Глаза, впрочем, и правда красивые. Нечего сказать, как два спелых лесных орешка. Крупные, лучистые, в ресницах, как бывают у детей. И ведет себя как ребенок, словно никакого воспитания не получил. Откуда он такой взялся? Ну да делать нечего; верну ему при случае манускрипт, и дело с концом. Это уладить несложно. Вот с Тибо как поступить? Уж слишком расхрабрился. А теперь, верно, обиделся. И в гости больше не придет. Без Тибо же ее салон свой финальный букет потеряет. Без него неизвестно, сколько и маркиз продержится. Увидав, что путь свободен, не пойдет ли и тот в наступление? Конечно, он внешности, манер и размеров ей более подходящих. Но зато Тибо, если в рамках держать, в разговоре-то поинтереснее. Идеи у него, и читал немерено. Вот и епископ его похвалил. И для здоровья он полезен, всегда можно совета попросить. Правда, пока Бог миловал, и жаловаться не на что, но ведь ничто не вечно. И коллекцию свою публиковать у нее намеревался. Что же теперь будет? Что если заказ кому другому передаст, чтобы ей насолить?
Туанетта терялась в неясных сомнениях. Ничего ей в голову не шло. Лесть была надежным средством, но не в такой деликатной ситуации, в которой, как подсказывала ей интуиция, мужская гордость была задета самым серьезным образом. Да еще этот аббат откуда ни возьмись выскочил, как Полишинель в Итальянской комедии, куда ее в детстве водили. И рассмеялся, даже не сдерживаясь. А как и впрямь забавно Тибо руками так и сяк размахивал…
