– О! Достаточно, мой отец. Могу ли я более заверить в моей преданности и любви к вам? Ради вас, я могу, я…
Верховный Жрец улыбнулся краем уголка рта.
– Я верю, сынок, твоему сердцу и в твою сыновнюю любовь. Храни тебя Бог Ра и все Небесные Силы! Весточки от меня и от нас ты будешь получать каждый месяц, но в жизни бывают непредсказуемые ситуации. Египет ждут большие перемены, как Верхний Египет, так и Нижний. До тебя могут дойти любые слухи. Не верь им до тех пор, пока не найдёшь тому доказательств. Но и тогда, будь верен нам и нашему делу, продолжай его. Имей мудрость найти и принять верное решение.
– Как же я смогу узнать, что выбранное мною решение верно?
– Пусть сердце подскажет тебе и ведёт тебя. Провидение небесное да хранит тебя, сын мой! Пора, пора, на корабль. Капитан – хороший и добрый человек, но он мирянин и не посвящён в наши дела. Будь с ним предельно вежлив и учтив. Уважай его и команду моряков. С богом! Да осветит Ра твой путь!
Верховный Жрец встал с кресла, подошёл к сыну и с чувством поцеловал его в лоб и щёки. Вольный Каменщик принял от помощника Верховного Жреца заранее приготовленный сундучок со светской одеждой и корзину с едой. Серебряный кинжал и бархатные мешочки с золотом и серебром молодой человек прицепил к широкому кожаному поясу, а затем, минуя сходни, ловко спрыгнул на дно лодки. Поклонился и помахал рукой отцу и всем братьям.
Лодка быстро удалялась в туман к кораблю. Лишь плеск вёсел разгонял тишину. С рассветом туман сгустился у берега плотнее, однако корабль, сверкавший золотом парусов, был ещё различим. На борт корабля «Голубой Нил» поднялся уже не новопосвящённый вольный каменщик, а Миргрэм Буон па Арт, отпрыск богатых торговцев, евреев, которые мечтали выучить сына ремеслу сборщика налогов на далёком Кипре, чтобы по возвращении в столицу Египта Мемфис он смог попасть в дворянское сословие. Кто из родителей не желает лучшего для своих детей?
– Отдать концы! – прозвучал приказ капитана.
Моряки проворно засуетились, привычно выполняя морскую службу. Громада корабля медленно и как бы нехотя развернулась на месте и подставила зюйд-весту обвисшие паруса. Парусный шёлк воспринял рассветную работу с радостью и наполнил шёлковые лёгкие влажным морским воздухом. Это был ветер и дух странствий! Судно тронулось с места и, показав грозную, увенчанную драконьими скульптурами корму берегу, легко устремилось из дельты Нила в открытое море. Пассажиры столпились на корме и истово махали, прощаясь, кто носовыми платочками, кто шарфами или просто руками провожающим на берегу людям.
