Сходным образом представители народа мурси в Эфиопии обеспечивали своих сервильных клиентов из числа квегу, бывших охотников-собирателей, некоторым количеством скота, чтобы те могли правильно жениться, причем таким образом эту ситуацию толковали сами квегу. Мурси удалось привить квегу «правильные» представления о женитьбе, причем без исторического насилия здесь явно не обошлось. Один из квегу, объясняя, почему он должен иметь патрона из числа мурси, говорит, что в противном случае в то время, когда он будет обрабатывать свой участок земли на берегу реки, могут прийти «чужие» мурси и повесить его на дереве. Иными словами – без защиты патрона из числа мурси любой квегу беззащитен перед теми же мурси. В ситуации независимого существования у восточноафриканских охотников-собирателей (хадза, например), так же как у матрилинейных африканских земледельцев, условием получения жены является не выкуп скотом, а отработка за нее (охотой или земледельческим трудом соответственно). У матрилинейных нубийцев и кордофанцев, как мы увидим ниже, сама свадьба не представляла собой (до начала исламизации) значительного общественного события, связанного с какими-либо особыми ритуалами. Так же обстояли дела со свадебной обрядностью у андаманских аборигенов, например. Только у патрилинейных скотоводов это событие стало неразрывно связано с «покупкой» жены с помощью калыма и заняло одно из центральных мест в социально-обрядной жизни. Но вернемся к южноафриканским тонга.
Тонга считают связи ребенка с матерью и ее родственниками фундаментальными, а связи с отцом и его родственниками – формирующимися «только из-за скота» («only on account of the oxen»). «Собственно говоря, как выразился в характерной образной манере один из тонга по имени Манкехулу: «Что касается жертвоприношений (тимхамба), то их по большей части проводят родственники матери. Они настоящий ствол. Мой отец – ствол благодаря скоту, а моя мать – настоящий ствол; она – бог, она растит меня. Если она умрет, когда я еще младенец, я тоже не выживу» (Junod 1912: 294).
У тонга отцы не получали автоматически прав на собственное потомство. Напротив, мужчины тонга полагали, что они получают соответствующие права в результате значительных плат скотом родственникам своих жен. В любом случае, когда выкуп «лобола» был не заплачен, ребенок носил имя линиджа своей матери и продолжал жить в деревне ее брата. Я считаю это определенно признаком былой матрилинейности.
