— Случилось, — сверкнула глазами тётя и радостно добавила: — Мы с Эшваром придумали, как всё исправить!
— Можно уже начинать бояться?
— Не ёрничай! — одёрнула меня Тесса и, лучась энтузиазмом, сказала: — Нужно сделать так, чтобы тебя выгнали из академии!
Я открыла рот, собираясь возразить, но она нетерпеливо махнула рукой и продолжила вываливать на меня свои блестящие умозаключения.
Свои и этого рогатого гения.
— Эшвар просмотрел ведомости Кальдерока (хоть какой-то толк от этой строптивой птицы) и выяснил, что редко, но всё же случалось, когда кадетов отчисляли за неуспеваемость. Тебе нужно просто хуже учиться. Эшви сказал, ты отстаёшь в боевых искусствах… И телекинез тебе не даётся… Нужно показать, что ты ни джара не смыслишь и в теории тоже.
— Тесса…
— А ещё поумерить свой пыл в стихиях. Тогда…
— Тесса-а-а…
Тётя примолкла, правда, ненадолго. Спустя пару секунд, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпалила:
— Да, это унижение для Ноэро — не закончить академию, но хотя бы все будут целы! А там и Рифер найдётся…
— Тесса, я хроновик, — сказала тихо, с грустью замечая, как гаснет надежда в её глазах. — До этого открытия ваш план, может быть, и сработал бы, но не сейчас. Если будут видеть, что я отстаю, что у меня что-то не получается, назначат дополнительные занятия. А лишнее время наедине с преподавателями — лишний риск быть раскрытой.
На тётю было жалко смотреть. Почему-то она искренне верила, что их с Эшваром затея увенчается успехом. Я стану отвратительно учиться и через каких-то пару недель мы со спокойной душой и лёгким сердцем отбудем в Кроувер.
Униженные, зато целые и невредимые.
Конец.
Увы, интуиция подсказывала, что моя история только начинается.
— Я очень благодарна и тебе, и Эшви за попытки помочь, но плохая учёба только всё усложнит.
— Так не может долго продолжаться, — глухо обронила тётя, сминая в руках перчатки, а потом и вовсе отбросила их на сиденье. — Ты или пострадаешь в академии (Эшвар рассказал мне о том ужасном старшекурснике!), или, что ещё хуже, император узнает правду. Ещё и эта угроза замужества!
За Стейрода я больше не переживала. После выписки из лазарета он обходил нас с Брианом десятой дорогой. Не потому что боялся… Понимал, чем может быть чреват конфликт с бастардом или хроновиком императора.
Я, конечно, ещё не успела стать личным хроновиком его величества и не уверена, что когда-нибудь стану, но Стейрод, видимо, считал иначе.
Быть раскрытой перед Великим — вот из-за этого действительно стоило переживать. Как и из-за джаровой угрозы замужества.
