Парадоксальность итогов вроде бы победоносной для нас войны заключалась в том, что наши потери превысили потери финнов почти в 6 раз. Пожалуй, это было основной причиной того, что в советской историографии война с Финляндией 1939─40 годов освещалась достаточно скупо и неохотно.
В 1941 году, когда началась новая война СССР и Финляндии, бывшей в союзе с гитлеровской Германией, Маннергейму было уже 74 года. Финская армия под его главнокомандованием за два с половиной месяца прошла на Карельском перешейке до бывшей границы и остановилась в 32 км от Ленинграда. Кроме этого, финны взяли Петрозаводск, оккупировали южную Карелию, вышли на Свирь к Лодейному Полю, перешли на левый берег Свири от Свирьстроя до Вознесенья и заняли там территорию до города Ошта Вологодской области. Тем самым Маннергейм проявил себя как реакционный и агрессивный деятель, вторгшись на территорию, никогда Финляндии не принадлежавшую. Союз с Гитлером сделал Маннергейма политическим авантюристом, но поначалу успехи наступления кружили ему голову. В конце августа 1941 года Кейтель направил Маннергейму предложение совместно с Вермахтом штурмовать Ленинград и продолжить наступление на южном берегу реки Свирь с целью соединения с немцами, наступающими на Тихвин. Маннергейм ответил, что форсирование Свири не соответствует интересам Финляндии. Позднее немецкое командование неоднократно обращалось к финскому руководству с аналогичным предложением касательно форсирования Свири и наступления на Тихвин, но неизменно получало отказ, вплоть до того, что Маннергейм поставил отказ от штурма Тихвина условием своего пребывания на посту главнокомандующего, с чем был вынужден считаться президент Рюти, склонный принять предложение немцев. Во всяком случае Маннергейм так утверждал в своих мемуарах. Он также писал, что отдал приказ перейти к обороне на Карельском перешейке, остановившись на бывшей границе, и запретить финским самолетам летать над Ленинградом. Более того, в своих мемуарах Маннергейм утверждал, что Гитлер предлагал ему принять командование над немецкими войсками, осуществлявшими блокаду Ленинграда, от чего Маннергейм категорически отказался, поскольку в этом случае он нёс бы ответственность за проведение ими военных операций. Правда это или же обычное мемуарное враньё, в котором автор апостериори изображает себя мудрым и дальновидным стратегом, судить трудно. Особенно нагло он врёт о полётах финской авиации, бомбившей Ленинград вместе с «Люфтваффе».
