Не имея ни веры, ни надежды, ни финансовых ресурсов, чтобы лечиться за пределами России, Ивановская решила пойти к гадалке, чтобы с ее помощью решить, как ей жить дальше, но вместо этого кто-то отправил ее в Петровский парк, где регулярно проповедовал «братец Иоанн» (Чуриков) и где люди обращались к нему с просьбами помолиться за них. Ивановская, в то время явно не имея понятия о непоколебимой преданности Чурикова Библии и трезвости, явилась к нему в состоянии заметного опьянения, и тот не пожелал с ней разговаривать. Однако вскоре она вновь пришла к «братцу Иоанну», назвавшись алкоголичкой и ужасно распутной женщиной. В ответ он наказал ей исповедаться в грехах у священника (а следовательно, ей пришлось бы еще и поститься) и обратился к ней с довольно смутными, но обнадеживающими словами: «В тине тебя Господь встретил, ты будешь счастливая». Помимо этого, «братец Иоанн», согласно своему обычаю, дал ей сахару в знак того, что теперь ее горькая жизнь станет сладкой (а также, возможно, для того, чтобы помочь ей справиться с абстинентным синдромом). Однако Ивановская неожиданно отказалась от сахара, заявив, что ей надо съесть его в сто раз больше, чтобы почувствовать от него какую-либо пользу.
Этот первый разговор Ивановской с «братцем Иоанном», при всей ее несомненной ожесточенности, очевидно, дал ей какую-то надежду, потому что вскоре она стала более или менее регулярно посещать его воскресные «беседы». На этих «беседах», находясь среди сотен людей, стоящих плечом к плечу, она слушала, как Чуриков декламирует отрывки из Библии и тут же извлекает из них поучительные нравственные уроки, касающиеся таких проблем повседневной жизни, как безработица, воровство, болезни, семейные неурядицы, – и в первую очередь греха пьянства[155]. После двух или трех часов эмоционально заряженной проповеди Чуриков приветствовал своих поклонников по отдельности, а впоследствии стал приглашать желающих составить ему компанию за чаем и разговором.
Хотя мы не знаем, насколько велик был уровень вовлеченности Ивановской в эти «беседы», она свидетельствовала, что проповеди Чурикова ей очень нравились и способствовали пробуждению давно уснувшей в ней веры. Кроме того, они побудили Ивановскую, как и многих других людей до и после нее, к тому, чтобы навсегда отказаться от алкоголя, и дали силы для этого. Тем не менее она по-прежнему очень страдала от своей болезни и решила, что ей все-таки не обойтись без операции. По-видимому, источником ее колебаний служили лишь опасения за участь дочери. (Как она собиралась достать деньги на операцию, непонятно.) Однако прежде чем снова обратиться к врачам, она попросила «братца Иоанна» помолиться о ее здоровье, и тот выполнил ее просьбу. Но он не пожелал благословлять ее на операцию и поддерживать ее в этом решении. Наоборот, он ясно дал понять, что не верит в хирургию
