, приготовил Фриц Бреннер. Вулф никогда не слышал про «Десять аристологов», и Хьюитт пояснил, что так называется группа из десяти человек, поставивших себе идеалом стремление к совершенству в еде и питье, к которой принадлежит и он. Вулф, повернувшись, протянул руку к этажерке возле его стола и взял словарь, а сверившись с ним, объявил, что, поскольку слово «аристология» означает «учение о еде», в группе у них состоят шутники и остроумцы, так как еда – не наука, а искусство. После продолжительного спора Хьюитт признал поражение и согласился с тем, что название следует изменить, а Вулф разрешил пригласить Фрица.
На самом деле Вулф был рад просьбе Хьюитта, хотя, конечно, ни за что в этом не признался бы. Фрицу Бреннеру, повару и эконому, на котором держалось все хозяйство в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, Вулф отдавал изрядную часть того, что зарабатывал сам трудами частного детектива, – почти такую же, как и мне, а я у него заместитель и помощник, отвечающий за всё все семь дней в неделю, – не говоря уже о том, что именно я поставляю Фрицу сырье для его творений. А поскольку я у Вулфа еще и бухгалтер, то могу с полным основанием заверить, что в 1957 году кухня и Фриц обошлись лишь ненамного дешевле, чем оранжерея под крышей со всеми орхидеями. Потому, когда Хьюитт сказал, что пусть их группа и не смогла правильно подобрать себе название, но все десять ее членов – истинные, заслуживающие доверия гурманы, а обед состоится в доме Бенджамина Шрайвера, магната морских перевозок, того самого, который каждый год первого сентября публикует в «Таймс» письмо с протестом против использования хрена как приправы для устриц, к тому же Фриц получит полную свободу действий в выборе меню и ему привезут все, что потребуется, Вулф нажал на кнопку и вызвал Фрица. Дело немного застопорилось, когда Фриц отказался брать на себя какие бы то ни было обязательства, так как не знает кухни Шрайвера, но Хьюитт это быстро уладил: усадил Фрица в свой «херон» и свозил на Одиннадцатую улицу для знакомства с кухней.
Там я и находился вечером во вторник первого апреля, выпрашивая номера телефонов: на Одиннадцатой улице, в западной от Пятой авеню ее части, в кухне четырехэтажного дома магната Шрайвера. Шрайвер пригласил на этот обед и нас с Вулфом. Вулф приглашение принял, хотя не любит есть в незнакомой компании и, кроме того, считает, что если в ней больше шести человек, то удовольствие от еды испорчено, но он не хотел обидеть Фрица. Тот точно обиделся бы, если бы Вулф не пошел. К тому же кто бы приготовил ему обед в отсутствие Фрица? Но и учитывая все это, Вулф, скорее всего, отказался бы, если бы знал об одной детали, о которой нам с Фрицем сообщили заранее, а мы от него скрыли: в дополнение к обеду прилагалось двенадцать молодых официанток, по одной на каждого гостя.
