— Милая хозяюшка, да ведь наши парни ничего плохого вам не сделают, — убеждал старуху один из островитян, — мы ведь целыми днями на болоте, торф режем, только ночевать будем тут. А если хотите, поможем вам и косить и жать. Наши люди на работу лихие, об этом не беспокойтесь.
— Да разве я здесь хозяйка, что вы со мной говорите? Мне и самой приходится у других крова просить, как и вам, — ответила старуха, поглядев на зятя.
— Мама! — умоляюще произнесла Тийна, заметив, как задели Каареля слова тещи. Мари, однако, не обратила на дочь никакого внимания. Старик сопел себе в бороду. Но рабочие все стояли и просили, чтобы добрые, ласковые хозяева пустили их к себе.
— Да пускай, если хотят, весь дом чужим отдают, а сами ютятся в лесу под елкой, это не мое дело, — отрезала старуха и ушла в дом; туда же следом за нею поплелся и старик.
— А может, все-таки позволите? — продолжали упрашивать рабочие.
— Как ты думаешь, Тийна? — обратился Каарель к жене.
— Можно бы, да как же со стариками? Они ни за что не согласятся, — ответила Тийна.
— Обождите немного, я пойду в комнату, переговорю, — сказал Каарель.
— Только не затевай ссоры, сдерживайся, — говорила Тийна, провожая его до порога.
— Ну, отец, матушка, что будем делать с мужиками? Пустим их или нет? — почти заискивающим тоном начал Каарель, входя в комнату.
— Отец, матушка… — передразнила старуха. — С каких это пор мы стали отцом и матерью? Чего ты у нас спрашиваешь? Жили вы своим умом до сих пор — живите и дальше; какое вам дело до нас! А если мы что и скажем — какой толк, вы все равно по-своему сделаете.
Каарель обиделся на эти слова и решил во что бы то ни стало поселить у себя рабочих.
— Если дело так оборачивается — пущу людей, и больше ничего, — сказал он и подождал, что ответят старики. Тесть заерзал на стуле и посмотрел на жену, словно веля ей начинать.
— Это мы и раньше знали, потому не стали и разговор заводить. Ну, пусти, пусти их — пусть спят на гумне или на сеновале, перетопчут все сено; ни одна скотина потом его есть не захочет, только и останется свалить в навоз. У них у всех трубки да самокрутки в зубах торчат, будут дымить, пока ты сам без крыши над головой не останешься. Придется тебе с ними вместе под торфяным навесом спасаться от дождя и холода. Делайте как знаете, молодые ведь умнее стариков, — бубнила старуха.
— Не пойму, чего это вы на нас так злитесь? — сказал Каарель. — О чем ни заговори — в ответ доброго слова не услышишь, одна грызня да издевательства.
