В общем, у них выросли не очень благополучные сыновья. Лида безумно любила их и оберегала от всего, в том числе и от образования. Они уберегли их даже от армии, устроив работать на завод, в цех к Геннадию. Мальчики начали рано пить. Младший «Виталя» допился до того, что у него стали отниматься руки и ноги. Обратились к нашему с Лёвой Грише (он уже был врачом). Гриша положил кузена в соответствующую клинику и предупредил, что, даже если он излечится, пить ему всё равно противопоказано: «Иначе превратишься в лежачее парализованное бревно». Виталий «согласился» с Гришей и перешёл на наркотики и опять довёл себя что называется «до ручки». Опять был призван Гриша, который опять положил его уже в другую клинику, но туда к Виталию пришёл его друг и принёс «дозу». Виталий, некоторое время не принимавший наркотиков, сразу вколол себе как следует и умер от передозировки.
Других Генкиных сыновей Гриша время от времени лечил от алкоголизма, но всякий раз они через некоторое время «срывались» и начинали «по новой».
Наконец, Гриша сказал мне: «Мама, я умываю руки. Больше по этому вопросу ко мне не обращайтесь».
Так и живут они, попивая и страдая расстройством здоровья. Впрочем, все трое очень рано женились и родили некоторое количество внуков Генке и Лиде. С жёнами, правда, не ужились. Внуки Генкины, к счастью, вроде пока вполне адекватные люди и даже не чужды образованию.
Лида всю жизнь Генку пилила по любому поводу: за то, что он пил, например. Несколько раз Генка пытался «завязать» и даже «подшивался». Тогда Лида придиралась к тому, что он вроде как много молчит: наверное, вспоминает свои попойки и мечтает, как бы раздобыть бутылочку. Генка не выдерживал и срывался, начинал выпивать снова.
Работая с ним на одном заводе и чуть ли не в одном цехе, она постоянно держала его под контролем. Время от времени объявляла ему войну и, например, через суд требовала с него алиментов на детей. А поскольку они продолжали жить вместе, получку отбирала тоже. И даже договаривалась на заводе, чтобы ему не давали денег на руки, а получала их сама.
Вот так они и жили. Генка очень завидовал нашим с мужем отношениям, хотя я тоже была не в восторге, когда Л. А. стал всерьёз увлекаться зелёным змием, много лет боролась с этим и всё-таки победила.
Мы с Генкиной семьёй были несколько ближе, чем с Женькиной, но полного родства тоже не было. Лида очень ревновала Генку ко мне и всякий раз препятствовала, когда он собирался чем-то мне помочь, – не деньгами, нет, а что-нибудь сделать, например, в новой квартире: «Что тебе уже совсем дома делать нечего?» – вопрошала она и не отпускала Генку ко мне одного ни на минутку, а когда были встречи «семьями», они, конечно, ограничивались застольями.
