Бабушка О’Хэнлон продолжала работать акушеркой, но когда ее муж умер в возрасте шестидесяти лет, семья уговорила ее переехать к Мари, у которой теперь был свой ребенок — Джоан (моя будущая жена).
Там любовь, которая соединяла бабушку О’Хэнлон и Джоан, в конечном счете связала их таким образом, что преодолела границы времени и пространства.
Джоан часто говорила, что после ссор с мамой она всегда приходила к бабушке — там она чувствовала себя в безопасности.
Бабушка О’Хэнлон продолжала работать акушеркой, но в то время в Чикаго существовало значительное предубеждение относительно ирландского населения, поэтому она в основном принимала роды в ирландской общине на юге Чикаго. Если ее услуги были необходимы, но семья не могла их оплатить, она с радостью работала бесплатно. Я помню одну благодарную семью, у которой было очень мало денег, но которая включила бабушку О’Хэнлон в свое посмертное завещание. Участок в Чикаго рядом с автострадой Дэна Райана, который она унаследовала после смерти этих людей, оказался очень ценным.
В город бабушка всегда приезжала на поезде и сходила около Мэдисон-авеню. В те дни на улицах было много бездомных, и у нее всегда находилось что-нибудь для них. Ее друзья считали, что глупо подавать милостыню бездомным, потому что на эти деньги они часто покупают алкоголь, но бабушка всегда говорила, что она делает так, как этого хочет Бог. А что эти люди делают с деньгами, уже зависит только от них. Она стала духовным образцом для всей семьи.
Пятая беременность Джоан протекала без особых осложнений, и когда УЗИ показало, что будет еще один мальчик, мы решили назвать его Майклом, в честь отца бабушки О’Хэнлон. Ей бы это понравилось.
Схватки начались 14 марта, а на следующий день, в Мартовские иды[15], мы отправились в больницу. Я позвонил своему коллеге доктору Майклу Хасси и попросил его принять роды. Когда схватки участились, Джоан перевели в родильное отделение. Там кипела бурная деятельность, и все старались сделать так, чтобы их самый занятой акушер (я) не был разочарован собственной командой. Я старался сохранить роль мужа и отца и не быть акушером своей жены. Все прошло хорошо, и Джоан родила здорового ребенка без наркоза и обезболивающих препаратов. В те времена после родов было принято проводить ручное обследование полости матки, чтобы убедиться, что в ней не осталось плаценты. Во время этой процедуры Джоан начала испытывать сильную боль.
Чтобы снять ее, доктор Хасси предложил ей дать «Трилен» — стандартный препарат для того времени, который вводился при помощи маски и погружал пациента в состояние глубокого сна. Джоан не решалась принять его, потому что не хотела терять сознание, но в конце концов согласилась. Когда медсестра уже собиралась надеть маску на ее лицо, моя жена подняла глаза и увидела бабушку О’Хэнлон, которая только что вошла в комнату и стояла в ногах у кровати. Ее родственница была одета в обычное синее платье в мелкий белый горошек и серый вязаный свитер-жилет. Седые волосы были собраны в пучок на макушке. Она не произнесла ни слова, но стояла с выражением неудовольствия на лице, покачивая головой и упирая руку в бедро.
