- Я знаю, что знаю. Я видела, что видела.
Подошли тихие дети. Под тенью старых деревьев стояли они неподвижно, как неживые, и смотрели на сестер безвыразительным, прямым взором. Жутко стало сестрам и они поспешили уйти. Вслед им слышалось угрюмое бормотание Еликониды:
- Я видела, что видела.
И тихим-тихим смехом засмеялись тихие дети, словно зашелестела, осыпаясь, листва по осени.
Молча шли сестры домой. Теперь они вспомнили дорогу и уже не сбивались. Вечерело. Сестры торопились. Влажная и теплая липла к их ногам земля, точно мешала идти скоро.
Уже сестры были недалеко от своего дома, как вдруг в лесу встретили Острова. Казалось, что он ходит и что-то высматривает. Завидевши сестер, он метнулся в сторону, постоял за деревьями, и вдруг быстро и неожиданно подошел к сестрам, так неожиданно, что Елена вздрогнула, а Елисавета гневно нахмурила брови. Остров поклонился с насмешливою вежливостью, и заговорил:
-- Могу я вас спросить кое о чем, прелестные девицы?
Елисавета спокойно поглядела на него, и неторопливо сказала:
- Спросите.
Елена пугливо молчала.
- Гуляете? - опять спросил Остров. И опять ответила Елисавета коротким:
- Да.
И опять промолчала Елена. Остров сказал полувопросительно:
- Близко здесь дом господина Триродова, если не ошибаюсь.
- Да близко. Вот по той дороге, откуда мы пришли, - сказала Елена.
Ей захотелось победить свой страх. Остров прищурился, подмигнул ей нахально, и сказал:
- Благодарим покорно. А вы сами кто же будете?
- Может быть, вам не очень необходимо знать это? - полувопросом ответила Елисавета.
Остров захохотал, и сказал с неприятною развязностью:
-- Не то, что необходимо, а очень любопытно.
Сестры шли торопливо, но он не отставал. Неприятен был он сестрам, Было что-то пугающее в его навязчивости.
- Так вот, милые девицы, - продолжал Остров, - вы, по-видимому, здешние, так уж дозвольте вас поспрошать, что вы знаете о господине Триродове, которым я весьма интересуюсь.
Елена засмеялась, может быть несколько притворно, чтобы скрыть смущение и боязнь.
-- Мы, может быть, и не здешние, - сказала она.
Остров засвистал.
-- Едва ли, - крикнул он, - не из Москвы же вы сюда припожаловали босыми ножками.
Елисавета холодно сказала:
- Мы не можем сообщить вам ничего интересного. Вы бы к нему самому обратились. Это было бы правильнее.
Остров опять захохотал саркастически, и воскликнул:
- Правильно, что и говорить, прелестная босоножка. Ну, а если он сам очень занят, а? Как тогда прикажете поступить для получения интересующих меня сведений?
