Мысль Виктора оборвалась, поскольку ангельский облик загородила чья-то тощая задница в обвислых штанах. Виктор с неудовольствием поднял взгляд и увидел в проходе сутулого мужчину, который смотрел на девушку. Недолго простояв, мужчина сел на соседнее сиденье, не спеша достал замызганный блокнот, простую шариковую ручку и принялся что-то писать.
Виктор почувствовал злость, довольно быстро сменившуюся облегчением – теперь хоть голос заткнется. Теперь при всем желании не заговоришь. В присутствии этого хмыря… Да нафиг надо! Виктора всегда раздражало присутствие посторонних, он не мог сосредоточиться, терялся и, как правило, говорил не то, что хотел сказать, в основном, что-то похожее на бред сумасшедшего.
Голос действительно заткнулся, а Виктор стал смотреть в окно, хотя тянуло смотреть в другую сторону.
Последняя электричка неслась к Казанскому вокзалу сквозь снегопад, и Виктор вернулся к своим невеселым мыслям. В кармане у него оставалось всего две сотки. На карте – и того хуже. Слава богу, хоть жилье отдельное – мать с новой семьей выгнали его в коммуналку, где у Виктора в наследство от отца осталась комната. Квартира располагалась недалеко от Комсомольской. На кухне под столом есть два килограмма картошки, которую можно жарить на соседском масле. Пиво он купит в «Билле» по скидке, сигарета только одна, ну что же, пару дней подует вейп. Интернет оплачен. В принципе жить можно.
Конечно, когда только начинался этот воскресный день и Виктор отправлялся на халтуру в Люберцы, он рассчитывал его закончить в более приятном настроении. Провозившись восемь часов в офисе строительной конторы с солидным названием «Роден-Хаус», Виктор думал получить за отладку принтеров пять тысяч, но менеджер, откупорив бутылку «Арсенального крепкого» сказал, что сегодня выходной и деньги могут перечислить только завтра, в чем Виктор тотчас начал сомневаться.
Матерясь про себя, он уже понимал, что если снова не найдет халтуру, то придется просить у матери, а значит опять слушать нытье и ощущать себя дерьмом.
За окном проносились заснеженные еловые лапы, убеленные крыши гаражей, пролеты мостов, белесые откосы, и тучи снежинок, закрученные в виде фигур великанов, парящих под редкими фонарями. Снегопад, неожиданно налетевший на слякотный ноябрь, преобразил очередное унылое воскресенье, к вечеру улицы засеребрились морозной свежестью, и, несмотря на замерзшие ноги и сорок минут ожидания на платформе Люберцы-1, настроение Виктора заметно улучшилось. Как у моряка, ощутившего соленый вкус ветра после затяжного штиля.
