. Среди всех помещений – а я повидал их немало – эта комната менее всего, на мой взгляд, подходила для милого общения квартета незамужних матерей-одиночек с незнакомыми мужчинами. Войдя в гостиную и оглядевшись, я прогулялся, иначе не скажешь, до барной стойки, возле которой в окружении других гостей стояла миссис Робилотти. Когда я приблизился, она обернулась и протянула мне руку:
– Рада вас видеть, мистер Гудвин.
Ну да, ей бы следовало поучиться выдержке у Хэкетта, но признаю: в целом она справилась. В конце концов, меня ведь ей фактически навязали. Бледно-серые глаза, посаженные так глубоко, что брови словно переламывались под острым углом, не лучились радушием, но еще вопрос, способны ли они вообще воспламеняться чувством. Надо сказать, угловатость в ее внешности бровями не ограничивалась. Тот, кто составлял ее облик, явно предпочитал углы плавным изгибам и не упустил ни единой возможности это доказать, а минувшие годы – ей, должно быть, под шестьдесят – нисколько не сгладили первоначальный замысел. Ладно хоть, ниже подбородка все было скрыто – платье, бледно-серое под цвет глаз, было с длинным рукавом, а воротник облегал основание дряблой шеи. Когда мы искали бриллианты, мне дважды довелось наблюдать ее в вечернем наряде, и не скажу, что зрелище доставило удовольствие. Сегодня, кстати, она надела только жемчужное колье и пару колец.
Меня представили другим гостям и поднесли коктейль с шампанским. Первый же глоток дал понять, что с коктейлем что-то не так, и я переместился ближе к барной стойке, чтобы выяснить причину. Смешивал коктейли Сесил Грантэм, сын хозяйки от первого брака, и то, что он творил, было хуже простого убийства. Я увидел, как он, держа бокал ниже стойки бара, кладет туда полкуска сахара, роняет две капли биттера, выдавливает сок лимона, наливает до половины содовой, потом ставит бокал на стойку и почти до краев заполняет из бутылки «Кордон Руж». Не спорю, губить добротное шампанское отравой вроде сахара и биттера с лимоном – довольно распространенное преступление, но вот содовая – это вообще за гранью добра и зла. Мотив Сесила был очевиден – понизить градус, чтобы почетные гости не перебрали, однако, поддавшись искушению, видимо, содовая в шампанском подействовала, я решил не спускать с него глаз. Мне хотелось выяснить, сделает ли он такую же бурду для себя, но тут прибыл очередной гость, и пришлось отвлечься на знакомство. Это был последний из двенадцати приглашенных.
