– Ой, да ладно… а что все-таки за эль?
– Как тебе объяснить? Густое пиво.
– Шибает с ног то?
– Смотря сколько выпить. И вот что… хватит пьянствовать! Поехали смотреть на Дредноут.
– Что за зверь? – оживился Аронов.
– Увидите.
Три часа на поезде – и мы в Портсмуте. Вход в знаменитые верфи охраняется, но я слегка подучив английским словам, посылаю Распопова к докерам, что идут со смены. И тот, перемигнувшись с ними, узнает об «альтернативном входе». При этом вворачивает в речь пару немецких – «я, я» и «натюрлих». Все, как просил.
По дороге в лавке тот же Распопов покупает подержанную робу и три кепки, что носят докеры.
«Альтернативный вход» – это просто сильно заросший кустарником пролом в заборе. Но судя по натоптанной тропинке – ходят тут часто.
Идем, глазеем.
– Богато живут – вздыхает Аронов – Вон сколько кораблей.
И правда, с полсотни стапелей, краны, между ними железная дорога, по которой суетливо снуют паровозы с платформами.
Военная часть верфи вообще не охраняется. Небольшой заборчик, проходная… Военных моряков много – но они все при делах.
Мы забираемся на небольшой пригорок, раскладываем на траве нехитрую снедь – булку хлеба, вареное мясо со специями, овощи. Попытку достать бутылку я мигом пресекаю.
– После выпьем. Ежели дело выгорит.
– Какое дело? – интересуется Аронов.
– А вот какое – я достаю из сумки цейсовский бинокль, что мне привез Щекин из Оберкохена. Разглядываю Неустрашимого. Хорош! Гигантский, доминирующей над всей верфью корабль, аж с пятью орудийными башнями, Дредноут подавляет своей мощью.
– Вот же махина! – Распопов забирает у меня бинокль, любуется кораблем.
– Сто шестьдесят метров, пятнадцать тысяч тонн – я отламываю хлеб, делаю бутерброд. Не зря по дороге читал бумаги морского ведомства. Что-то в память да запало.
– В пудах это сколько? – бинокль переходит к Аронову.
– Без малого, почти мильон пудов – вздыхаю я – Самый большой корабль в мире.
Шурин присвистывает, тоже делает себе бутерброд на манер моего.
– А рядом что за зверя строят?
– Беллерофон. Еще один линкор.
У соседней причальной стенки стоял недостроенный «товарищ» Дредноута – более бронированный, более быстрый.
– Ежели такая монстра начнет стрелять из всех пушек… допустим, возле Питера…
– Снесет все к хренам – закончил я мысль Аронова – Каждый снаряд по двадцать пудов. Почти тысяча штук в казематах.
Сам Дредноут к началу Первой мировой устареет. А вот Беллерофон повоюет, в Ютландском сражении хорошо так врежет немцам.
