Никакой поддержки МакФерси так и не дал, пообещал, что группы, которые сегодня выйдут на мародерный рейд тоже будут искать в первую очередь лекарства и выдал карту города с кучей крестиков вокруг лагеря. Каждая черточка обозначала уже разграбленные объекты в округе: аптеки, полицейские участки, пожарные станции — в общем, все, где в теории можно было найти антибиотики.
Я только присвистнул, оценивая масштаб деятельности. Почти все западные районы Фритауна от пригорода до территории Соломона были уже подчищены. Так что либо идти в гости к черномазому «Рембо» либо в объезд прорываться в центр.
Но идти наудачу я не хотел. Не верил, что наткнусь на брошенную где-нибудь в переулке целую машину скорой помощи или тайную лабораторию наркодельцов, где хотя бы обезболивающих смогу набрать. Надо было ехать наверняка и лучше в настоящую больницу.
За время пребывания в стране в стационаре я успел побывать дважды.
В гостях у Альберта в Коннауте мне, мягко говоря, не понравилось. Есть ли там нужные лекарства неизвестно, а вот уровень опасности и дневная очередь из пациентов-мертвяков на квадратный метр помещения до сих пор снится в редких кошмарах.
Второй раз, а, точнее, первый, я гостил на базе у миротворцев. Медблок там небольшой, но скорее специализированный, а персонал довольно оперативно эвакуировался, могли много что оставить. Уровень опасности также неизвестен, но там хотя бы есть контейнер с «эхом войны», а может еще какая техника.
Я выехал из гаража и повернул в сторону области. С ограждения что-то крикнули, решив, что я собираюсь свалить, я не стал оборачиваться.
Первые два квартала шаркунов, стоящих на ногах, было немного, сказывался постоянный отстрел из лагеря. Упокоенные тела мешали разогнаться, приходилось маневрировать, стараясь не сбавлять скорости и не попадаться больше необходимого на глаза ближайшим зомби.
Но потом я выехал на чуть ли не единственный проспект во Фритауне — Бай Буре Роад, по которому можно было как объехать город по кругу, так и свалить вглубь страны. Не наш МКАД, конечно, даже не «трешка» — две полосы в одну сторону, две в обратную, а между ними невысокие бордюры и островки с выгоревшей на солнце чахлой растительностью. Но разогнаться я там смог, перескакивая через бордюр и меняя полосы, когда нужно было проскочить между кучковавшимися мертвяками.
Вдоль дороги по обе стороны стояли одно-двухэтажные здания, гаражи и лачуги. Все какое-то серое, ржавое и настолько бедное, что понять — так всегда живут или это последствия апокалипсиса, было нереально. У нас в какой-нибудь областной промзоне и то все радостней выглядит. Нет, встречались яркие пятна — рекламные вывески, шатры торговых палаток, кровавые пятна на серых стенах и мертвые тела в рваной пестрой одежде.
