Конечно, родителям советы Агафьи Тихоновны (фамилию Дарья Михайловна не сообщила) были удивительны и непонятны. Какой ещё театр?! Тут бы концы с концами свести. Отчасти подействовало то, что Агафья Тихоновна сообщила о материальном положении служителей Мельпомены. Она рассказала, «как одна ее знакомая, у которой голос был далеко не так хорош, как мой, поучившись немного, поступила в итальянскую оперу хористкой и получает 300 руб. в год. Родители мои очень удивлялись, как может женщина получать такие деньги, тогда как, например, отец, служивший столько лет, получает всего сто рублей. „Как бы не желать этого, — говорили они, — да разве это возможно!“ Агафья Тихоновна уговорила их „попробовать“, „может быть и выйдет что-нибудь“… Недолго думая, она взяла перо и написала прошение, выставляя в заголовке слова „ваше превосходительство“, не означая имени, не зная сама, кому еще придется подавать его. Переночевав у нас, утром повезла она меня к известному в то время генералу Дубельту, которого и сама не знала, но которому, как ей было известно, театральное дело было близко: он покровительствовал многим начинавшим свою деятельность талантам».
Генерал от кавалерии Леонтий Васильевич Дубельт (1792–1862) в описываемый период был главой тайной полиции. Он возглавлял штаб Корпуса жандармов (1835–1856) и являлся управляющим Третьим отделением с 1839 по 1856 год. На посту управляющего Третьим отделением он сменил знаменитого мерзавца Бенкендорфа, не выполнившего приказ государя и не предотвратившего убийство Александра Сергеевича Пушкина. В отличие от скалазуба Бенкендорфа Дубельт, выходец из военной семьи, был прекрасно образован, начитан и обожал театр. Именно он выходил с ходатайством к государю по поводу постановок Николая Васильевича Гоголя и назначению писателю пенсиона. Также помогал Николаю Полевому, и Михаилу Щепкину. А когда Полевой ушёл из жизни, добился пенсии его вдове.
Интересно и то, что Дубельт, несмотря на то что деятельность Третьего отделения опиралась на доносы, нередко высказывал публично презрение к доносчикам и доносительству. Герцен дал ему такую характеристику:
«Дубельт — лицо оригинальное, он наверное умнее всего Третьего и всех трех отделений Собственной канцелярии. Исхудалое лицо его, оттененное длинными светлыми усами, усталый взгляд, особенно рытвины на щеках и на лбу ясно свидетельствовали, что много страстей боролось в этой груди прежде чем голубой мундир победил или, лучше, — накрыл все, что там было».
