Отец родной
И тот, как не родной,
Спиной к тебе.
А что? И так бывает.
А что? И так случается порой.
И показалось: солнце убывает,
И ты, герой, —
Какое там герой! —
Один в степи
Стоишь, как сиротина,
Кругом забытый
И кругом ничей.
И только Тонька — надо ж! —
Антонина
Семеновна,
Звезда твоих ночей,
Восстала вдруг!
Да так тряхнула челкой,
Да так пошла в туманах-облаках,
Что просияли бабы,
Как девчонки,
И парни
колыхнулись
в мужиках.
И вся — к тебе!
К тебе,
Как по мосточку,
К тебе,
К тебе —
По краешку волны…
Глядел Угорин на родную дочку,
Как на себя с обратной стороны:
Царица шла!
Попробуй усомниться
И не признать — свои же как-никак!
Чуть что не так —
Прошу посторониться!
Рудяк?
А кто он?
Что он ей, Рудяк?
Подумаешь! —
И не таких видали.
Подумаешь! —
Встречали не таких.
И от своих
От стоптанных сандалий
И до бровей нещипаных своих —
Вся за тебя!
За все твои шестнадцать
Цветущих лет!
А что?
А ничего.
Да за такое, братцы-новобранцы,
Подай коня,
По всей по ЦЧО
Ты б дал огня — герой сорви подковы —
Сам вихрь,
Сам град,
Сам гром тебе родня!
Да только жаль, что не было другого
На случай тот
Свободного коня.
И ты стоял,
Стоял, слегка смущенный,
И — что скрывать —
Казак из казаков, —
Ну то есть так,
Как будто сам Буденный
Перед лицом развернутых полков
Обнял тебя, как самого такого
Заметного,
А Степку Рудяка
Послал на выгон
Собирать подковы,
Чтоб не срамил резервы РККА,
Чтоб знал своих,
Чтоб очень уж не очень
Шпынял тебя
На празднике твоем.
А между прочим,
Конь-то был рабочим,
Не скаковым, а тягловым конем.
