Так он обезвредил несколько мин.
— Ты что же, младший сержант, все поле перепахать задумал? — спросил его Артюшенко. — В земле ищешь? А, может, мины только в снегу, на поверхности?
— Нет, товарищ комиссар, — возразил сапер. — Тут и поглубже есть. Притаились жуки усатые… И не в два, а в три яруса… Нажимные мины вперемежку с минами натяжного действия. — Он поднес пальцы к губам и начал дуть на них, чтобы хоть немножко согреть.
— А ты молодец! Перчатки-то где?
— В кармане. Одна морока с ними. Голыми-то руками сподручнее: скорее почувствуешь корпус мины, особенно усик проклятый.
— Руки, однако, беречь надо. Пригодятся еще.
Из рассказа командира роты комиссар знал, что Николай Фурманов и Василий Васютин в прошлый раз обезвредили мин столько, сколько хватило бы на целый взвод, и отошел, чтобы не мешать ребятам работать.
Фурманов «гнал траншею» рядом со своим дружком Васютиным. Они всегда так — негласно соревновались.
Не поворачивая головы, Николай спрашивал:
— Ну как, Василек?
Тот только молча усмехался.
И вдруг взрыв! Болезненно сжалось сердце у Николая. Оглянулся, а там, где только что стоял друг, — широкая воронка. Василий лежит неподвижно, и снег под ним медленно краснеет, пропитывается кровью.
Его унесли на носилках.
Как это могло случиться? Васютин нашел трехрожковую мину, хотел смахнуть с нее снег, прилипший к железному корпусу. Все, как всегда. Впрочем, нет, не все: впопыхах забыл, оказывается, вставить предохранительную чеку. Зацепил волосок — и взрыв.
Взволнованные ребята переговаривались между собой. Кто-то высказал предположение, что комсорг машинально отбросил мину после щелчка. В тот момент она и взорвалась. Иначе, удержи он ее — разнесла бы в клочья.
— Не мог он отбросить! — возражал Фурманов, едва сдерживая слезы. — Никогда бы он этого не сделал, потому что товарищи рядом… Мина сама отпрыгнула! Ведь когда такую мину зацепишь за усик, раздается хлопок вышибного заряда. Вылетев из-под снега, она рвется на высоте двух метров! Так что вышибной заряд отбросил мину…
Он пошел к командиру полка Насонову и сказал, что обязуется выполнять задание за двоих: за себя и за Василька. То, что положено сделать другу, просил поручить ему, Фурманову. И не было сейчас в его лице ничего мальчишеского, даже щеки словно увяли. Голос, всегда такой звонкий, срывался:
— Полк потерял лучшего минера…
— Почему же потерял, голубь мой? — спросил строго Михаил Александрович. — Васютин еще вернется к нам!
