Кто здесь хозяин? | страница 49
Ну, думаю, старый Новый год свининой отметим. Заколем, решили твердо-натвердо, не выставим себя на посмешище всему околотку. Пробило тринадцатого девять утра, оделся я потеплей, выхожу на балкон. Нервничаю, волнуюсь. Сигарета кажется горькой, как хина. «Черт знает, — думаю, — что такое, помирать из-за свиньи, что ли? Воды нагрей, — кричу в кухню старухе, — да парней ко мне подошли, пусть помогут». — «Не до того, — отвечает, — тесто мешу! Сам сбегай за ними!» Постоял, подождал я, терпения уже нету, и рявкнул им снизу. Что ж вы думаете? Прибрали постели и улизнули из дома. Только их и видели! «Ну, поглядите вы у меня!..» — Разозлился я не на шутку и к свинарнику…
…Свел свинку, чтоб обратно дороги не нашла, вниз на улицу Канделаки. Отвязал, как троллейбус промчался, поводок и отпустил. Постояла она, поозиралась, юркнула в газон и помчалась стрелой вниз, к проспекту Важа Пшавела…
Перевод М. Бирюковой
Сторговались!
Разверзлись — говорят про такой ливень — хляби небесные.
Как полил дождь вчера с утра, так — вторые сутки на исходе — не унимается. К полудню вроде чуть-чуть ослаб, капли стали шлепать по лужам пореже, небосклон слегка посветлел, а ветер тут как тут — как рванул из прибрежных рионских рощ, так ливень голодным хищным орлом с новой силой обрушился на промокшую деревушку.
Что и говорить, и время для долгих имеретинских дождей наступило. Ноябрь вот-вот кончится, все кругом, будто графика, выведено тонко заточенным карандашом. Ветер и дождь прибили слетевшую желтую листву к плетням и заборам. Над домами потянулись голубые дымки, и из окон повысовывались концы жестяных труб от печей. Улицы опустели, а дворы оживляются лишь оранжевыми кронами безлистых, зато густо облепленных плодами хурмы деревьев. Разве пробежит кто-нибудь от калитки к калитке с мешком на голове, в хлюпающих огромных калошах, руки в карманы… и опять надолго никого…
На самой околице, у поворота торчит одноэтажный домишко с вывеской «Магазин „Тысяча мелочей“». Дюжий продавец в темно-синем сатиновом спецхалате сложил руки на прилавке, уронил на них голову, густо заросшую буйной курчавой растительностью, и дремлет-похрапывает.
Покупателей никого… Вот один показался-таки. Тщедушный мужичонка лет под шестьдесят в черном костюме неровным шагом, вороной влетел в лавку, поогляделся-поозирался и глубоко, всей грудью вздохнул. Подскочил к окну, выжал мокрый, завязанный по углам узелками платок и принялся промокать им плечи и колени. Проделав эти бесполезные, с точки зрения здравого смысла, манипуляции, он вдруг приободрился и прошел по рядам-витринкам, выпятив грудь с медалью «За оборону Кавказа» на обозрение. Дремлющий за прилавком продавец лениво следил за движениями покупателя. «Толку от таких! Небось от дождя спасается. Или пенсионер-доброволец — член районной комиссии общественного мнения. Этот такого запросит, чего и в помине нету. Все дефицита, проходимцы, ищут».
