— Можешь думать, что он случайно именно тебя взял под руку… — Эти слова Джамлет Пурцхванидзе произнес не без иронии — подчеркнуто и врастяжку.
Памятник Платону был накрыт легким тюлевым покрывалом.
На помосте, сколоченном рядом с памятником, стояли почетные гости и глухо покашливали в ожидании митинга. Справа от помоста, сложив руки на рукоятках кинжалов и вперив взор в сверкающий горизонт, замер мужской хор.
— Пропустите, пожалуйста, — Артем Хасиа нашел самое слабое звено в кольце зрителей и под недовольное ворчание за руку, как ребенка, провел Джамлета Пурцхванидзе.
Они обошли помост сзади и, несмотря на энергичный протест последней цепочки дружинников, присоединились к почетным гостям.
Митинг начался.
Становилось жарко. Солнце припекало не по-осеннему горячо, и усталые физиономии почетных гостей медленно, но заметно краснели.
Джамлет Пурцхванидзе почувствовал, что жилка у него на лбу забилась как-то слишком уж сильно и внятно, и со страхом подумал: «Эге, как бы удар не хватил! Еще стану единственной жертвой праздника „Платоноба“. То-то будет разговоров…» Сначала он закрылся от солнца растопыренной пятерней, а потом сложенным вчетверо носовым платком. Но, увидев недовольные и строгие взгляды стоящих вокруг мужчин, яснее любых слов говорящие: «Если не хватает выносливости, незачем лезть в президиум», — он незаметно попятился, отступил в последний ряд, грузно спрыгнул с помоста и встал неподалеку под красивой, раскидистой липой.
— Осторожно! Не заденьте ногой! — послышалось сверху. Глянув туда, он обнаружил на липе телекамеру, а рядом с ней мужчину тяжелой весовой категории, с которого в три ручья тек пот.
— За что не задеть ногой? — тоном примерного ученика спросил Джамлет.
— За кабель! — откликнулось сверху несколько голосов.
После окончания митинга Джамлет Пурцхванидзе, боясь опять потерять в толпе Артема Хасиа, поспешил к помосту и помог сойти с него одуревшему на солнцепеке другу.
— Где ты опять, человече? Где ты? — тоном заботливого отца спросил Хасиа.
— Да я рядом стоял, — солгал Джамлет.
— А почему не выступил? Речь почему не сказал?
Пурцхванидзе хотел было объяснить, что ему никто не предлагал выступить, но передумал.
— Не было необходимости. Люди и так устали.
— Нехорошо, Джамлет, неправильно ты себя ведешь. Такая скромность тоже нехороша. Ты и без меня знаешь, что твое выступление имело бы особый резонанс. Ты сказал бы не как другие, а по-своему.
Веселая река участников праздника, обтекая пацхи, растекалась по площади Челюскинцев.
