Примерно часа через полтора вежливый сержант с грохотом отпер дверь и объявил:
— Все на лекцию!
Элгуджа посмотрел на часы.
Было почти девять.
С верхних нар свесилась пара ног, и сиплый голос спросил:
— А кино не будет?
— Кино было вчера. Сегодня лекция.
— Гиги, дай бог тебе здоровья, не тащи ты меня вниз. Я неважно себя чувствую. Лучше посплю еще, будь другом.
— Вставай, вставай. Не могу, по списку проверяют. Лекция интересная.
— О чем? — Элгуджа почувствовал неуместность своего вопроса: какое имело значение, о чем будет лекция.
— О гигантских ящерах, — ответил сержант.
— Гиги, черт, собака! Все лекции, сколько их читают на свете, я уже прослушал. До ящеров мне сейчас, как ты думаешь? — Пьяница сполз с верхней койки и протянул Элгудже руку.
Рука у него была мягкая, скользкая, с длинными холеными пальцами.
На нем был черный, элегантный костюм, под чисто выбритыми скулами шею охватывало клетчатое кашне. Элгудже показалось, что пиджак на пьянице надет без сорочки, прямо на майку.
Лекция, разумеется, была о вреде алкоголизма. Молодой курчавый лектор говорил хорошо, живо, то и дело перемежая свою речь пословицами и анекдотами.
Пьяницы слушали с мрачными лицами, спокойно и внимательно.
Когда настала пора задавать вопросы, аудитория довольно долго молчала, наконец сопалатник Элгуджи поднял руку.
— Сами не пьете? — спросил он лектора.
— Нет, — тут же отозвался лектор.
Больше вопросов не было.
Возвращаясь к шестой палате, Элгуджа попросил у сержанта разрешения позвонить жене.
— Телефона у нас, к сожалению, нет. Вообще-то, конечно, должен быть… Вот вы напишите куда следует, пожалуйтесь, подайте голос, глядишь, и поставят. Разве можно — такой большой вытрезвитель и без телефона! — Сержант не на шутку разволновался.
…До утра их было двое в палате.
Пьяница, назвавшийся Бидзиной, оказался слишком разговорчивым и к тому же забывчивым, поэтому он три раза за ночь рассказал какую-то длинную историю, приключившуюся с ним лет тридцать назад, когда он принимал участие в работах по модернизации Суэцкого канала. Это еще можно было вытерпеть. Несносно было, когда рассказчик вдруг замолкал, бросал на Эрехели проницательно-зондирующий взгляд и тихо спрашивал: «А жена у тебя как? Прилично себя ведет?» — «По-моему, да», — отвечал Элгуджа, удивляясь тому, что сам до сих пор ни разу не задумывался над поведением своей жены…
Его разбудил тягостный стон.
Над головой висели ноги Бидзины, обутые в сандалии. Профессиональный алкоголик кашлял длинно и безысходно.
