Сейчас мы ехали, чтобы решить судьбу отделения армейского продовольственного склада, в котором находились, главным образом, сухари. Вырвавшись, наконец, на узкую полевую дорожку, наш «газик» резво побежал между двух высоких стен наливающейся пшеницы. Гриша даже замурлыкал какой-то мотив, потом сказал, обращаясь к сидевшему сзади моему вестовому:
— Ты, Ваня, хоть бы заспевал, а то молчишь и молчишь… И так невесело, а посмотришь на тебя, совсем тоска берет…
Видя, что вестовой действительно приуныл, я спросил его:
— Как самочувствие, Иван?
— Порядок, товарищ начальник, — вздохнул он.
— «Порядок»! — передразнил Гриша. — А почему ты цигарки изо рта не вынимаешь? Если человек беспрерывно чадит или воду пьет целыми баклажками — значит волнуется. Это ж факт!
Иван молча слушал и виновато улыбался. Это был солдат тихий, застенчивый, немного робкий, но никогда за время боев в Крыму я не замечал, чтобы он струсил или поддался панике при виде противника. Дрался Иван в пехоте, был ранен под Каховкой и к нам попал из госпиталя. Мне он часто показывал фотографию своей младшей сестренки, которая жила с матерью в Курской области.
— Больше всего боюсь, чтобы она не попала к немцам, — в минуты откровения говорил Иван. — Фашисты угоняют девушек в Германию, там они батрачат у помещиков. Как при крепостном праве…
Вскоре мы добрались до пункта назначения. Склад помещался неподалеку села Семь Колодезей, в густых зарослях акации. Еще издали я заметил возле него «газик», такой же, как и наш, замаскированный сверху травой и ветками. На выпотрошенных ящиках сидели двое — шофер и комиссар продотдела Максимов. Он быстро поднялся и пошел нам навстречу. Всего лишь сутки, как расстался я с Максимовым в штабе армии, но казалось, что мы не виделись уже вечность. Комиссар крепко пожал мне руку, пристально посмотрел в глаза.
— Плохи наши дела, Андрей! — произнес он и отвел взгляд в сторону.
Рядом, за густыми зарослями кустарника, горело село. Расстояние до переднего края — не более трех-четырех километров. Там кромешный ад. Противник изо всех сил рвется к побережью Керченского пролива, чтобы лишить наши части возможности переправиться на Таманский полуостров. Судьба Керчи, пожалуй, уже решена. Враг сосредоточил на решающих участках огромные массы танков, артиллерии, а главное, армады фашистских самолетов непрерывно бороздят ярко-голубое крымское небо, бомбя, обстреливая из пулеметов, вдавливая наши войска в землю.
