К середине июня продовольствие оказалось исчерпанным. Сахар и табак стали единственным продуктом. В ход пошли шкуры животных, забитых в первые дни осады. За ненадобностью шкуры были зарыты, но теперь пришлось их откапывать и брать в котел. Бойцы говорили:
— Начпрод лезет из шкуры, чтобы накормить нас.
Голод мучил людей, но особенно тяжело сказывалось отсутствие воды. Со всех концов раздавались стоны раненых:
— Воды, хоть бы каплю водички, товарищи…
Единственным источником водоснабжения был колодец, расположенный в тридцати метрах от главного входа. По ночам по грудам обвалившихся камней туда отправлялись вооруженные экспедиции. У колодца возникали настоящие сражения. За несколько ведер воды платили потоками крови. Но и этот колодец к концу мая был завален трупами и издавал зловоние.
Спасение наступало лишь во время дождя. В вызванных взрывами расщелинах появлялись маленькие ручейки. Тогда в котелки и жестянки капля по капле собиралась живительная влага.
В довершение наших бед иссякло горючее, умолк движок, питавший радиостанцию, погасли электрические лампочки. Жизнь в каменоломне стала еще более тяжелой. Каждая боевая группа жгла костер, непрерывно поддерживая огонь. Тут же готовилась скудная пища, разрабатывались планы очередных вылазок, принимались решения, приводилось в боевую готовность оружие. Тут спали на шинелях, латали одежду, чинили обувь, пели любимые песни.
Ягунов вызывал меня все реже и реже. Однажды я возвратился от амбразур центрального района и решил доложить полковнику о виденном. Я вошел, держа в руках горящую лучину, и был поражен царившей в штабе тишиной.
Полковник сидел за столом, подперев ладонью тяжелую большую голову. На мое приветствие он что-то невнятно буркнул и кивнул на стул. Я присел, оглянулся. У стены вповалку лежали офицеры. Кто-то медленно поднялся и приблизился ко мне. Это был майор Колесников. Я с трудом опознал его, хотя не виделись всего несколько дней. Лицо заросло бурой щетиной, глаза ввалились. Длинный тонкий нос особенно подчеркивал худобу.
Колесников молча пожал мне руку и тихо заговорил:
— Крысы, проклятые крысы не дают жизни. Целые стада развелись. Нахально бросаются под ноги. Страшно. Сегодня зарыли капитана, наверное, от него ничего не осталось…
— Товарищ майор, по продовольственной части вам уже делать нечего. Пойдете начальником третьего сектора, в первом участке, — наконец обратился ко мне Ягунов.
Он ткнул карандашом в лежавшую перед ним карту, стал пояснять задачу. Все три амбразуры сектора находятся под непрерывным наблюдением противника. Вылазки в тех местах почти невозможны.
