Память [Новеллы] | страница 4

Давний друг комсомольцев Николай Бирюков был окружен молодежью с первого дня пребывания в Узбекистане.

Тактичные юноши и девушки не смутились, увидев писателя в постели. И потом нигде, никогда специальная коляска, в которой находился Николай Зотович, никого не удивляла.

Иногда к гостинице подходила карета «скорой помощи». Но в ней Бирюков не любил путешествовать. Лучше, когда коляску поднимали в кузов грузовой машины, — так все видно. Его радовала даже пыль горячих дорог.

Николай Бирюков считал, что ему очень повезло. Он приехал в дни, когда трудящиеся Узбекистана вышли на строительство Большого Ферганского канала. Писатель еще не знал, какой будет книга и будет ли она. Писатель жил в кишлаках, дружил с партийными и комсомольскими работниками, с повидавшими жизнь стариками и с мальчишками. Он полюбил цветы хлопка, как цветы труда и побед. Узнал цену воды. Торопливо записывал мудрые поговорки. Писатель дышал знойным воздухом степей, свежестью молодых садов.

К нему тянулись люди.

— Сколько было у нас друзей! — улыбается Анна Ильинична. — Люди шли и шли к Николаю Зотовичу. Мы почти никогда не оставались одни.

Нгуен Ван Бонг машинально листает книгу на узбекском языке.

Потом я рассказываю о новых ирригационных стройках в Узбекистане.

— «Живые воды Нарына»… — говорит вьетнамский писатель. — Эту книгу должны прочитать и у нас. Мы тоже после победы будем много строить. Эта книга, как и «Чайка», учит мужеству.

В пустых комнатах шла подготовка к открытию музея. Небольшой штат во главе с Анной Ильиничной был занят отбором экспонатов. Мы рассматривали оригиналы иллюстраций к роману «Воды Нарына». Потом нам принесли книгу отзывов. Первую запись в ней сделали писатель и воин Нгуен Ван Бонг и его друг — старейший писатель Вьетнама Ту Мо.

Анна Ильинична провожает нас по тихой, зеленой улице.

— Такое впечатление, — говорит Нгуен Ван Бонг, — что я только что встретился с крепким, старым бойцом.

Отдых у вьетнамских писателей заканчивался. Через несколько дней они вернулись на родину, на фронт.

Наверное, Хосе не умеет грустить… На все вопросы отвечает с улыбкой. Она у него особенная. Как говорят, ослепительная. Зубы сверкают на солнце, глаза горят…

— Жарко? — спрашивает Хосе.

— Очень…

— В Узбекистане тоже жарко…

— Здесь влажно… Трудно дышать, — поясняю я.

— Вода… Море… — соглашается Хосе.

Он с удовольствием чеканит русские слова. Именно чеканит, стараясь коротко, отрывисто сказать о главном.