Спор затягивался, мальчонка со светильником переминался босыми ногами. Тени-в-тенях молча выжидали. Похоже, сострадательный одержал верх, Лена слабо, жалко улыбнулась сквозь слезы и гримасу боли. Снизу вверх и не думая, чем придется расплачиваться за помощь. Все это будет потом.
Горец улыбнулся ей в ответ, совсем юный парень с забавной прической из нескольких косичек, спускающихся на лицо и подвязанных вместе на уровне нижней челюсти, справа. Улыбнулся и протянул ей руку. Колец горцы не носили, полагая, что побрякушки мешают держать оружие. Вместо них на пальцы надевались хитрым образом вывязанные «перстни» из ценных тканей, на худой конец расшитого льна. У юного наемника вся ладонь была в красном шелке. Удачливый воин.
Елена протянула навстречу левую руку. Горец снова улыбнулся, разжал пальцы, и на мостовую, щербившуюся выломанными камнями, со звоном упал короткий нож. Обычный походный клинок на все случаи жизни, в ладонь длиной, с деревянной рукоятью, выдержанной в масле, чтобы не подгнивала от сырости. Наемники переглянулись, снова обменялись непонятными фразами. Похоже, все пришли к консенсусу и остались довольны. Затем старший важно кивнул, и троица шагнула дальше. Мальчишка с фонарем заторопился, освещая путь.
— Да вы шутите… — девушка не придумала ничего лучше, заезженный штамп сам собой всплыл из памяти. Слишком уж все это было похоже на затянувшийся розыгрыш.
.
Светлое пятно удалялось, а с ним таяли остатки надежды, ее уносили подошвы горцев, бодро топавших по своим горским делам. Елена стояла на коленях и смотрела то на смешной ножик у ног, то в спину уходящим солдатам. Свет умирал, тьма опять выползала из углов, сгущаясь чернильными тенями.
«Господи, мне конец?..»
Елена поняла, что уже привычно молит о помощи местного бога, Пантократора, единого и воплощенного в шестидесяти шести атрибутах. А еще вспомнила, что Пантократор хоть и зовется Утешителем, но суров и не помогает людям без особой нужды. Господь наделяет при рождении самыми ценными дарами — жизнью, а также свободой выбирать меж добром и злом. Все остальное — в руках человеческих.
Хотя сейчас — в одной руке, от второй толку нет. И уже не будет, судя по всему.
Девушка подобрала ножик. Зыбкие тени шуршали, выжидая когда горцы отойдут подальше. Улица обрела собственную жизнь, злобную и опасную, она, как единое существо, терпеливо ждала предопределенного финала. Бесшумно ступила на брусчатку скрывшаяся ранее фигура в татуировках. В ночной полутьме казалось невозможно разглядеть татуировку с жуками в ране, но Елена готова была поклясться, что может различить каждый усик, каждую колючую лапку. Отвратительнее всего было понимание того, что через считанные минуты она точно сможет разглядеть рисунок во всех подробностях с очень близкого расстояния. Почувствовать запах чужого пота и грязи. Пережить вещи, которых переживать не стоит. И это станет лишь началом.
