Кто совершил переворот? Я не претендую. Я претендую на то, что всегда относился к вульгарному марксизму с величайшим отвращением. Перемолола же его сама реальная история. Тогда и я смог сказать свое слово. Я претендую на то, что показал истинную теоретическую сущность буржуазно-приспособленческого вульгарного марксизма, который не имеет никакого отношения к марксизму подлинному. Это не излишнее усердие, не невежд невинная простота. Кто этого не понял и теперь, тот продолжает ту же линию, находящуюся в полном противоречии с мировоззрением подлинного марксизма – Маркса и Ленина.
Мне приходилось читать книгу Глеба Струве о советской литературе>67, и я сделал неожиданное наблюдение. В сущности, Струве – догматик, догматик в том смысле слова, которое ему теперь придают. Он пользуется тем же официальным материалом, держится на поверхности этого материала, читает буквы, не улавливая того, что стоит за ними, и не зная того, что осталось открыто не выраженным или вообще существующим в общественном фольклоре идей, что выходило на поверхность лишь стороной и часто очень криво. Разница только в том, что Струве ставит знак минус там, где в обычном позитивном догматизме стоит знак плюс, – в остальном это разговор на высоком уровне между представителями хорошего общества. А нам до него какое дело?
О нас ничего не знают, нас плохо понимают, это видно хотя бы из удивительных репутаций, создаваемых на Западе – и в поэзии и в теории. Что переведено, что попало в поле зрения, что отвечает поверхностному свободомыслию мещанина – то и получает соответствующее усиление звука, раздуваясь до нелепости и заглушая все остальное.
Главное, в конце концов, это рекламно-информационное мышление. Люди хватаются за «шапки», за [нрзб.], за крайности, за односторонние полярные, антиэстетические позиции, минуя конкретное содержание дела, и практически, материально для этого содержания остаются крайне осложненные, малые выходы, оно почти задавлено, не слышно, не доходит до слуха людей. Вот эта беда есть главная, есть средство порабощения, запутанности, бессознательности и стихийности, а именно из этой стихийности и того, что теория тонет в ней, и происходят все те отрицательные явления, которые называются «культами» или еще как-нибудь иначе. Их может быть еще миллион.
Механизм теории, ее обращения к массам, ее связи с общественной мыслью – вот главная проблема.
Теория щели>68. Мне удалось что-то сказать в 1931–1936 гг. Так и теперь.
