— Такое наращивание мускулов под силу млекопитающим, но не рептилиям, — продолжаю я. — Мы способны резко изменять свою мышечную массу. Когда доминантный самец гориллы получает больше корма, у него повышается тестостерон и растут мышцы и статус в группе… — Я спохватываюсь: — Не хочется вас утомлять.
Гленн мотает голой.
— Что вы, профессор, прошу, продолжайте. Это очень увлекательно.
— Так вот, фенотип — это, в сущности, определяющий нас код ДНК. Пластичность — это его изменчивость. Например, китайские дети вырастают гораздо выше своих родителей, но при этом их ДНК не меняется — в ней уже есть встроенный код, позволяющий адаптироваться к увеличению содержания белка в пище, размера матки и так далее. Или другой пример — ожирение. Мы эволюционировали в среде с ограниченным количеством калорий, поэтому теперь, если не быть настороже, масса нашего тела может утроиться. Вот вам оборотная сторона фенотипической пластичности.
— Выходит, вы ищете здесь животных, способных изменять свое телосложение?
— Да. В основном меня занимают «экс-фибии».
Я ухмыльнулся, сотню раз повторял студентам эту шутку про «бывших», всегда вызывая у них нужную реакцию — недоумение и интерес. Но эти двое смотрят на меня непонимающе.
— Это еще кто? — спрашивает Гленн.
— «Экс-фибии», или, если быть точным, головастики, — спешу я с разъяснением. — Особенно любопытны головастики древесной лягушки. Если в пруду их разводится слишком много, с некоторыми начинают происходить перемены: увеличиваются челюсти и хвост, и из травоядных существ они превращаются в плотоядных каннибалов — маленьких пираний, пожирающих других головастиков. При последующем снижении численности их челюсти и хвосты опять уменьшаются, и они снова становятся прежними счастливыми головастиками, ждущими превращения в лягушек.
Гленну требуется время, чтобы осознать услышанное.
— Интересно. Я понял, экс-лягушки. Их вы и ищете?
— Не совсем. Я изучаю создающую их среду. Не думаю, что это поведение свойственно только головастикам. Оно возможно и на уровне микроорганизмов, и в масштабе человека.
Гленн приподнимает бровь.
— Человека?
— Да. Пример этого, когда в утробе матери один плод забирает питательные вещества у другого, что ведет к разному весу при рождении. Или в случае с «исчезнувшим близнецом»: чуть ли не каждая десятая беременность — это близнецы, но один плод часто поглощает другой. Кто в этом повинен — мать? Или злой близнец? Который, получается, всегда побеждает.
