УЗИ появилось в советской медицине буквально перед распадом СССР, но его редко применяли в акушерстве. УЗИ-аппараты были слишком дорогими, специалистов, которые умели проводить и интерпретировать УЗИ, не было, за исключением единиц (в основном, терапевтов), очереди для проведения этого метода обследования растягивались на несколько месяцев ожидания.
Сама постановка диагноза угрозы прерывания беременности часто была ошибочной. Ведь до сих пор многие женщины и врачи считают, что цикл должен быть тютелька в тютельку ровно 28 дней, а значит, любая задержка менструации — это 100 %-ная беременность, а появление кровянистых выделений и болезненных ощущений внизу живота — это 100 %-ная угроза прерывания беременности. При осмотре, который часто был грубым, женщине говорилось, что матка «слегка увеличена» (а разве перед месячными матка не увеличивается в размерах?). Женщина тут же направлялась в стационар с диагнозом угрозы прерывания беременности, ей вводили папаверин и но-шпу, хлорид кальция или глюконат кальция, викасол — все это должно было играть роль «сохраняющей терапии».
Направление в стационар всех женщин с задержкой менструации (даже в 3 дня), появлением кровянистых выделений и/или болезненностью внизу живота стало не просто традицией, а неким обязательным мероприятием (не исключено, ради того же плана по койко-дням), но одновременно это создало неимоверный страх об «угрозе потери беременности». Если учесть, что часто женщины находились в переполненных палатах, где томились до 20–24 человек с разными «стадиями» беременности, то есть сохраняющими и уже потерявшими, можно представить, какой негативный эмоциональный фон доминировал в таких «инкубаторах» беременности.
В преимущественном большинстве случаев беременности срывались, несмотря на «борьбу врачей за спасение беременности». Срываются до сих пор в не меньшем количестве, несмотря на то, что арсенал медикаментов, которые применяются врачами, увеличился раз в пять.
Но боялись женщины не так самой потери беременности, как последующих «чисток», которые часто проводились без всякого обезболивания. У многих врачей бытовало мнение, что использование обезболивающих медикаментов у женщин, которые и так потеряли беременность, является обыкновенной растратой лекарств (эти лекарства можно было продать на стороне).
Прогестерон появился в постсоветском акушерстве по двум причинам: все та же вера и распространение мифа о сохраняющей терапии делали свое дело, тем более, что «прогестерон — гормон беременности», но и фармакологические компании усердно поощряли, в том числе крупными вознаграждениями, врачей, назначающих препараты прогестерона (дюфастона, утрожестана). Это финансовое вознаграждение существует до сих пор, хотя официально об этом нигде не говорится.
