Вследствие такого неестественного отступления генерал Енджеевский оказался в очень сложной ситуации, так как, направив обозы на запад, был вынужден повернуть войска почти на юго-восток. В своем донесении он отмечает, что в результате большая часть его войск попала в трудную боевую обстановку без обозов, зачастую даже без полевых кухонь.
Уж если этот явно неудачный приказ и не укрепил наши позиции на севере, то вся группа генерала Енджеевского спаслась единственно благодаря бездействию противника, о чем говорилось выше. Ни южная часть 15-й армии, ни вся 3-я армия даже не пытаются воспользоваться создавшейся обстановкой и позволяют неосторожной группе генерала Енджеевского средь бела дня 5 июля маршировать вдоль своего фронта, лишь изредка выражая ему свое неудовольствие по поводу этого безрассудного маневра дальним огнем артиллерии. Банкротство задуманного Седана празднует здесь свой триумф!
Еще более оригинальный способ выхода из Седана продемонстрировала самая северная группа войск – группа генерала Желиговского, в наибольшей степени подверженная седанской опасности. До конца дня 5 июля она дерется лучше всех остальных групп 14-й армии и, как обычно бывает при поражениях, разделяет судьбу самых сильных, ибо находится в самом худшем положении. К тому же приказ об отступлении к ней не доходит вообще. Она только чувствует начиная с полудня 5 июля, что вокруг нее происходит что-то странное. На участке за ее правым, южным флангом, атакованном на восточном берегу Мнюты под Лужками, исчезает всякое наше сопротивление. Части 10-й дивизии, которые успешно отражают здесь атаки противника, уже под вечер наблюдают в своем тылу отдельные дозоры и мелкие отряды неприятеля. А на всем фронте 10-й дивизии на Мнюте и 8-й дивизии в районе Погоста уже чувствуется приближение крупных сил 4-й армии п. Сергеева. В сложившейся ситуации генерал Желиговский решил отступить в ночь на 6-е и идти на сближение с группой генерала Енджеевского, которую надеялся найти отходящей в районе Дуниловичей. Ночной марш был быстрым, хоть и очень трудным. Не преследуемый противником, генерал Желиговский к утру 6 июля сосредоточил всю 10-ю дивизию в районе Мосарь, в то время как 8-я дивизия после длительного марша еще тащилась от Шарковщизны в южном направлении. Генерал Желиговский нашел здесь абсолютную пустоту – ни своих, ни противника. Обеспокоенный этим, он после короткого отдыха двинулся к Дуниловичам, куда и прибыл под вечер, не встретив нигде противника и не испытав на себе никакого его воздействия. 8-я дивизия продвигалась тем же способом несколько западнее, направляясь непосредственно к Поставам. Две дивизии целый день шли в пустоте – ни своих, ни противника. Кое-где, наверное, встречался отставший обозный, погоняющий уставших коней в западном направлении. То тут то там в придорожных канавах можно было увидеть сломанную телегу или издыхающую лошадь – обычное свидетельство прошедшей военной бури при поспешном отступлении. Местное население, видимо, твердило, что наши уже давно прошли, а противника еще нет. Генерал Желиговский в этот день, наверное, сотни раз задавал себе вопрос, где свои, а где противник? Давления с севера, со стороны армии п. Сергеева, он вообще не испытывал в течение двух дней боев. Он два дня бился, имея фронт, повернутый на восток. В этом же направлении имела фронт и вся 1-я армия. Он знал, что творится что-то неладное, что еще вечером предыдущего дня, когда он вел бои под Лужками и в районе Германовичей, на юге бой начал стихать и что в связи с этим у него обнажился правый фланг. Теперь, направляясь к югу, он должен был идти перед фронтом противника – если бы тот двигался, как прежде, на запад. Но именно с этой стороны его в течение всего дня абсолютно никто не беспокоил. Поэтому ничего удивительного, что когда вечером и ночью в Дуниловичах он обдумывал свое положение, то пришел к выводу, что он, собственно говоря, находится в тылу противника, который всей своей массой двинулся на юго-восток в направлении Молодечно. Ведь он имел в своем распоряжении целый день 6-го, а может, даже и часть предыдущего дня, 5 июля.
