Она поднимается на каменное крыльцо и стучит в дверь. Никто не открывает. Хедвиг стучит громче. Внутри так же тихо.
Тогда она садится на ступеньки и ждёт. Лучше она просидит тут всю ночь, чем снова вернётся в лес. Подходит кошка и трётся о её ноги. Они долго сидят рядом и смотрят друг на друга. Наконец дверь за спиной открывается. Через узенькую щёлку выглядывает сморщенный старик.
— Можно к вам зайти? — вставая, спрашивает Хедвиг. — Мне надо позвонить.
Сперва старик говорит «нет». Пусть звонит в другом месте, он не любит, когда к нему приходят незнакомцы. Даже если им всего семь лет.
Тогда Хедвиг закрывает лицо руками и начинает плакать. Кажется, что уши у старика сейчас скрутятся в трубочки и отсохнут.
— Тш-ш! — шикает он, но Хедвиг никак не может успокоиться и плачет ещё громче.
В конце концов старик не выдерживает и впускает её в маленькую жёлтую кухоньку. На окне горит одинокая лампа. Пахнет овощным пюре и затхлостью. Вязаные занавески грязные, пол липкий.
У старика длинная жидкая борода. Он живёт в лесу, один со своими кошками. Их у него пятьдесят восемь. Котики повсюду. На полу, на столе, на стульях, на печке и в раковине. Даже в печке, за приоткрытой дверцей, сидит рыжая кошка и лижет лапу. Старик шаркающей походкой идёт к полке с телефоном и, проходя мимо котики в печке, гладит её. Потом снимает с полки телефон.
— Номер знаешь? — тоненьким голоском спрашивает он Хедвиг.
— Да, — говорит Хедвиг. Телефон чёрный и очень тяжёлый. Скоро она услышит мамин голос.
Но на другом конце никто не отвечает. Гудок звучит за гудком — десять сигналов, одиннадцать, двенадцать. Никто не берёт трубку и не говорит «алло».
Они не хотят с ней говорить! Они так рассердились, что никогда в жизни не будут с ней разговаривать! Хедвиг роняет трубку, кошки шипят и разбегаются. Она никогда не сможет вернуться домой. Хедвиг ревёт так, что старик в отчаянии хватается за голову.
— Тш-тш-тш, — успокаивает он Хедвиг, и его длинные брови складываются гармошкой. — Не так громко, пожалуйста. Как тебя звать?
— Хедвиг, — захлёбываясь, говорит Хедвиг.
Старик шамкает ртом.
— Где ты живёшь? — спрашивает он.
— В Доме на лугу.
Старик подходит к шкафу и снимает с крючка керосиновую лампу. Потом влезает в сапоги, надевает шапку и сжимает руку Хедвиг в своём сухом сморщенном кулачке.
— Это недалеко, — говорит он, распахивая дверь в темноту. Рыжая кошка так и остаётся сидеть в печке.
Вдоль тропинки тянутся высокие заросли. Лампа болтается из стороны в сторону и позвякивает. Берёзы пляшут в жёлтом свете, а под ногами прогибаются увядшие стебли крапивы. Старик мчится вперёд как лось. Хедвиг совсем запыхалась. Он крепко сжимает её руку.
