При скудости воображения у великоруссов чрезвычайно мало суеверий, хотя зато чрезвычайно много предрассудков, и они держатся их упорно. Южноруссы, напротив, с первого раза представятся в высшей степени суеверным народом; в особенности на западе южнорусской земли это сказывается очень разительно (может быть, по удаленности от великорусского влияния). Чуть не в каждом селе существуют поэтические рассказы о явлениях мертвых с того света в самых разнообразных видах, от трогательного рассказа о явлении мертвой матери, обмывающей своих малюток, до страшного образа вампиров, распинающихся в полночь на могильных крестах и вопиющих диким голосом: мяса хочу! – с насыпями, рассеянными в таком изобилии по богатой историческою жизнью стране, соединяются предания о давно протекших временах туманной старины, и в этих преданиях проглядывают сквозь пестро-цветистую сеть лучей народного вымысла следы не записанной писаными летописями древности. Волшебство со своими причудливыми приемами; мир духов в самых разнообразных образах и страхах, подымающих на голове волосы и возбуждающих смех до икоты… Все это облекается в стройные рассказы, в изящные картины. Народ иногда сам плохо верит в действительность того, что рассказывает, но не расстанется с этим рассказом, доколе в нем не погаснет чувство красоты или пока старое не найдет обновления своего поэтического содержания в новых формах.
Совсем не то в Великороссии. Там, как мы сказали, одни предрассудки; великорусс верит в чертей, домовых, ведьм, потому что получил эту веру от предков; верит потому, что не сомневается в их действительности; верит так, как бы верил в существование электричества или воздушного давления; верит потому, что вера нужна для объяснения непонятных явлений, а не для удовлетворения стремления возвыситься от плоской юдоли материальной жизни в сферу свободного творчества. Вообще, фантастических рассказов у него мало. Черти, домовые очень материальны; сфера загробной жизни, духовный мир мало занимает великорусса, и почти нет историй о явлениях души после смерти; если же она встречается, то заимствованная из книг, и новых и старых, и скорее в церковной обработке, а не в народной. Зато по духу нетерпимости великорусс гораздо упорнее в своих предрассудках. Я был свидетелем случая очень характеристического, когда одного господина обвиняли в безбожии и богохульстве за то, что он отозвался с пренебрежением о вере в существование чертей.
