Но удушья не наступало, а через минут пять я любовался зрелищем, от которого ОПЯТЬ офигел (в несчитанный за сегодня раз!). Я наблюдал космическое кораблекрушение, точнее, его часть изнутри. Основным фактором, добавляющим сюрреалистичности, было мое положение в невесомости.
А сбоку от меня, буквально в пару метров, появилась светящаяся трещина, расширилась до дыры, просто поглотившей стену комнотушки. В открывшийся проёме несколько раз мелбкнуло, бья по отвыкшим от света глазам, голубое и жёлтое и всё замерло.
И что это за фигня, задумался я, наблюдая в отсутствующую стену бархан жёлтого песка и кусок голубого неба. Это что я, был не на космическом корабле, а в какой-то пустыне сахарской? Янки с какими-то своими гадкими экспирементами?
Да нет, бред. Закорючки инопланетные, роботы, да твари в клетках — какой нахер «экспиремент»? Но где я, а главное делать что? Выбираться, логично заключил я, призадумавшись. Вот ни черта мне не хотелось к «центральной капле» прикасаться. Да и, насколько я помнил, «действие равно противодействию».
То есть, мне надо от чего-то «оттолкнуться», чтоб выбраться из невесомости. Вот только от чего, у меня и нет ни хрена! Так, отставить панику, подыхать на явной планете, вися в невесомости, от жажды и голода столь тупо, что не для меня. Попробуем на «реактивном движении» дыханием. Ме-е-е-едленно ртом и носом вдохнуть, ну и резко выдохнуть.
Занимался я этой дыхательной гимнастикой с полчаса, пока меня, как-то криво развернув, вынесло на опору. А, ухватившись за неё, я себя из «поля невесомости» выдернул, свалившись на задницу. И тут же по обонянию ударил запах озона, горелого пластика, металлической окалины и пустынного жара.
— А у меня была «своя атмосфера»! — с истеричным смешком, вслух констатировал я.
И только начал оглядываться, как какая-то, полупрозрачная, светящаяся пакость, столь быстро, что хрен детали различишь, влетела в пролом, пометалась по комнатушке, а потом влетела в меня! Натурально, в меня, даже в глазах мигнуло «призрачным светом»! Я реально перепугался, стал охлопывать организм на предмет ущерба. Но тут «призрак» вылетел из меня и метнулся в сторону кресла, где и исчез. Ущерба я никакого не получил, ощущений неприятных, кроме естественного опасения потусторонней хрени — не было.
— Глюки чёртовы, привидится же такое, — опять вслух, потому что успокаивает, выдал я, помотав головой. — Пиздец… — севшим голосом констатировал я.
Дело в том, что в раздолбанном и изредка искрящемся кресле, началось копошение. Оттуда, мать его, выбирался чёртов робот!
