— Значит, давай укладываться. Завтра рано вставать.
— Я не вернусь к деду!
— Почему?
— Потому что он полный придурок.
Парень ошибается. В чем в чем, а в этом Акая заподозрить сложно. Он не дурак. И вообще совсем не так плох, как может показаться на первый взгляд. Я хочу его ненавидеть за то, как он поступает с Саной, но… Вот ведь черт! Не могу. В какой-то мере я даже понимаю его одержимость ею. Я и сам, кажется, схожу рядом с ней с ума.
— Ладно. Даже если и так. Дед придурок. Но отец… Ты хоть представляешь, как ему сейчас?
— Никак! Он хотел меня бросить, я слышал! Оставить меня деду и свалить.
Хмурюсь. В рассказе Петьки что-то не вяжется. Я ведь видел, как Моника-Янар смотрел на сына. Мне даже на секунду стало завидно, что в моей жизни никогда такого не будет. Ведь я никогда не смогу стать отцом. Да и если бы смог — не стал бы. Когда ты — снайпер, за тобой числится столько загубленных жизней, что совершенно невозможно не думать о том, кому выставят счет за грехи. Тебе или твоим детям. Лучше не рисковать. Лучше сделать все, чтобы этот самый счет мог прийти лишь одному известному адресату.
— Петь, может, ты что-то не так понял? Отец любит тебя.
— Тогда почему он не позволяет мне быть с ним до конца? Зачем привез меня сюда? Он ведь еще не умер!
Понимая все меньше, я расстегиваю клапан спальника.
— А сам он что говорит?
— Что не хочет, чтобы я попал в детдом, когда это случится, — Петька шмыгает носом. В тусклом свете тлеющих поленьев в его глазах блестят злые слезы. Кажется, еще немного, и он в голос заревет. И что я тогда буду делать?
— Ну, детдом — не самое лучшее место на планете. Это точно.
— Откуда тебе знать?
— А я там жил. До шестнадцати лет почти.
— Серьезно? — голос пацана сочится недоверием. — У тебя что, тоже умерли родители?
— Не знаю, — шебуршу палкой в костре. — Я никогда их не видел. Мать подбросила меня под дверь роддома.
— А ты не пытался ее найти?
— А ты не пытался ее найти?
— Зачем?
— Вдруг это и не она вовсе? Вдруг тебя выкрали! Или еще что-то. — У мальчонки слипаются глаза, но он все равно пытается поддерживать беседу. Неугомонный. Одни его конспирологические теории чего стоят. А может, и не такие уж конспирологические. В конце концов, я и сам на что-то надеюсь. Иначе, зачем продолжаю свой поиск?
— Я ищу. Собственно за этим я в эти края и вернулся. — Выплескиваю остатки чая в траву и, подводя черту под нашим разговором, командую: — Ну, все. Хватит болтать. Отбой.
