— Правда. Еще бы этот ретивый научился отличать браконьеров от порядочных граждан — цены бы ему не было. — Она улыбается сначала Темекаю, потом мне. Но я готов поспорить, что её улыбка — притворство.
— Порядочным гражданам не нужно шляться по Черной речке. Тем более одним. — Темекай хмурится, сгребает своей лапищей ее маленькую ладошку и разворачивает к себе лицом. Они как будто забывают обо мне. Напрочь. У них происходит беззвучный диалог, о смысле которого я могу лишь догадываться. Руки под столом сжимаются в кулаки.
— Я собирала бадан на чай. Жалко, если пропадет. У меня совсем не осталось запасов.
— Поручи сбор подчиненным. Я что, им зря плачу?
— Не зря. Но ты же знаешь, я люблю это делать сама.
Темекай неожиданно поворачивается ко мне.
— Покойный отец девочки был шаманом. Местные верят, будто ей сами духи нашептывают, какую травку следует брать, а какую лучше оставить.
— Да-да. А я этот слушок самым активным образом подогреваю. Их россказни отлично продвигают бизнес.
— Бизнес? — кошу я под дурачка.
— У меня здесь неподалеку санаторий. Девочка там — главврач, — охотно поясняет Темекай, глядя на Сану с неприкрытой гордостью. Так родитель мог бы говорить о своем чаде. Вот только огромная лапища, которой он будто невзначай гладит её по заднице, напрочь выбивается из этой парадигмы. — А еще она делает какие-то чудодейственные кремы.
— Натуральную косметику. — Сана сводит брови.
— Нам, мужикам, один черт, как это называется, — отмахивается тот и поворачивается ко мне: — Я как рассудил, хочется девочке этим заниматься — пускай.
Он даже мил в своей дремучести. Так почему же мне хочется пустить ему кровь? Нет-нет. С меня на сегодня достаточно. И так ведь предел. Как только держусь?
— Рад был познакомиться. Мне, наверное, пора.
— Но я ведь так и не дозвонилась до Кутепова! Куда же вы пойдете? Акай, — Сана касается медвежьего плеча Темекая, — может быть, ты посодействуешь? Иса говорит, что еще не был в конторе.
— Не был в конторе, а в рейде успел побывать? — зрит в корень Темекай, и в его взгляде не остается никакого веселья. Врать сейчас нельзя. Я пожимаю плечами и тут же морщусь. Боль прошивает руку и стекает по пальцам вниз.
— Хотел осмотреться без лишних глаз. Понять, куда лезу.
Темный взгляд давит. Высматривает что-то, одному ему ведомое. Да уж. Непростой человек. Очень непростой.
— Что ж… Это похвально. Ну, и как? Есть какие-то выводы по результатам осмотра?
— Акай! Человека медведь чуть не задрал… Неужели это не подождет? Ему правда не мешало бы отлежаться.
