Впрочем, даже боль не встала на пути у моей разгулявшейся фантазии. Как же я ошибалась, когда думала, что после таких опасных для жизни травм все мысли человека заняты исключительно восстановлением. Нет! Глядя на Мишу, я… думала и о нем. Я мечтала. Сначала робко, потом все более дерзко. Мечтала по факту о том, что он мне и предложил до того, как вошла та медсестра и все испортила правдой. На секунду я даже успела ощутить счастье. Сломанная, разбитая… не мывшаяся толком уже почти неделю (такого даже в Африке никогда не было), я ощутила счастье. Виток вверх, как на качелях, а потом - стремительное падение вниз.
- Тест на отцовство, значит…
Медсестра вышла. Орлов принялся мне что-то объяснять, убеждать меня в чем-то… А я уже не слышала его толком. Меня оглушила боль. Зато я как будто прозрела. И увидела себя со стороны. Вся штопаная-перештопаная. С ногой в скобах. Поцарапанная и сплошь в гематомах. Уродливая… И наверняка плохо пахнущая. А ведь он был так близко, что не мог этого не ощутить. Так что же его заставило преодолеть брезгливость?
Машка… Желание поступить правильно. Создать для нее семью. Потому что он полюбил ее. И это было прекрасно. Но недостаточно для меня. Даже ради дочери я бы не смогла быть с человеком, который меня не любит. Каким бы хорошим он не был. И какие бы благие цели он не преследовал. Так что очень быстро я вывела Орлова за скобки. Это вышло на удивление легко. То было время тревог о дочери, и я на них переключилась без всякого труда. Мечтая ее поскорее увидеть. Обнять и забрать домой… С головой окунуться в такое долгожданное материнство, в проблемы, в заботы, в необходимость что-то решать и что-то делать. Так, чтобы ни на что другое просто не оставалось сил. Да что там… Мне достаточно было взять ее на руки, чтобы все другое в принципе существовать перестало. Вот он – мой космос. Вот – венец всего. Вот – ответ на то, зачем и куда я движусь. Для чего вообще это все.
Кстати, дочь я впервые увидела в обход Орлова. Тот твердо стоял на том, что мне еще нельзя совершать такие марш-броски. Пришлось обращаться к Фельдаманам. Вот никогда и ни у кого ничего не просила, и вдруг оказалось, что это вовсе несложно – попросить о помощи. И язык не отвалился, и чувство вины не съело. Орлов после рвал и метал.
- Я хотела увидеть дочь, – поставила я точку в разговоре.
- Ты выставляешь меня самодуром!
- Я? По-моему, ты и сам с этим прекрасно справляешься. Кстати, я хотела спросить о выписке… Долго ты меня еще планируешь здесь держать?
