Шли недели, может быть, месяцы, когда уже упоминавшаяся Фохт меня чуть вопросом не озадачила, спрашивает:
– Зачем ты иной раз задом наперёд прогуливаешься?
– Так лучше, бабуся. Польза от подобного гуляния неимоверная. – Кое-что старухе рассказал и название сообщил: «колоборот». Ничего бабуся Фохт не ответила. Только гляжу, пошла тощим местом вперёд. А за бабусей и другие, и другие. Не все, конечно…
И стал мой секрет общеизвестным, или общедоступным. Интерес для каждого значительный, и благодарности не требуется, разве комплексный обед в районной столовой: суп горох, на второе – треска по-пролетарски, значит с горчичкой, на третье – компот из сухофруктов. А сверх того – ни копейки, ни полкопейки.
Можете слову открывателя раз и навсегда поверить.
С данным сообщением, считаем, покончено. Остаётся не менее занимательное. Предупреждаю, к предыдущему никакого отношения. Разговор пойдёт про ту часть человеческого тела, которая одних украшает, других, вроде меня, безусловно уродует, разговор пойдёт про усы. Вспоминаются симпатичные усики той брюнетки с Литейного или седые у неоправданно названного священнослужителем. Ясно вижу курчавые, рыжие у длинноволосого – то ли мясника, то ли лицедея, из какого театра, неизвестно… Разговор пойдёт о других усах, совсем о других… Я бы так выразился: об усах самых что ни есть правительственных.
По несомненному распоряжению, кого неизвестно, милицейские работники принялись, правду сказать, очень вежливо тревожить граждан, носивших чуть пониже носа, в некотором смысле, украшение. Этих граждан, жителей нашего города, направляли в пикет или отделение, ведя примерно такое собеседование:
– Вам, гражданин хороший, носить усы не положено… Вам ходить с усами некрасиво. Сбрить придется, и немедленно…
Или другой разговор:
– Что у вас, товарищ, за усы: смотреть невозможно. То ли дело у товарища Будённого или у того, который повыше. Придётся данным вопросом подзаняться. В противном отношении штраф или посерьёзнее. Записываю. Кто следующий?
Об усах разговор вёлся повсеместно, кто сбривает, другие, наоборот, из желания понравиться отпускают, прямо сказать, усищи.
Велись разговоры среди ребят, даже девчат, как я сужу, особо важные: запомнилось одно предложение, самое дельное.
– Вот если бы наиболее в стране главный ничем другим, только своими усами, и занимался, и его сподвижники, разумеется. Пусть бы усы их (особенно главного для всего человечества) в час по аршину, не задерживаясь, увеличивались. Он их стрижёт, а они растут. Вот он и остальные ничем другим, только усами бы и занимались. Ни на что другое время бы не оставалось. Дело бы куда лучше пошло…
