Матвей с неприязнью глянул на Любкиных гостей. Неряшливые, в каких-то обносках, но губы на Лильку раскатали. Она же неразборчивая, ей хоть с молодым, хоть со старым, лишь бы стояло. Не мог он смотреть на нее без отвращения.
Антоха подошел к парню с белыми пятнами на шее, тяжело положил руку ему на плечо и заявил:
— Ну и чего сидим? Расходимся!
— Пусть уходят, — сказала Лилька, нежными движениями ощупывая сломанный нос Матвея.
Вдруг она вставила в ноздрю палец одной руки, а другой резко надавила на спинку носа, соединяя обломки костей.
Боль прострелила голову разрывной пулей, но Матвей даже не шелохнулся.
Лилька знала, что делала. Она тоже когда-то работала медсестрой, окончила училище, устроилась в больницу. Надолго ее не хватило, но с Любкой познакомиться успела. А потом и с Матвеем.
Из носа хлынула кровь.
Любка открыла ящик серванта, достала оттуда вату, свернула ее в тампон, подала Лильке. Тут же появился и второй тампон.
От боли у Матвея закружилась голова. Подружки усадили его на диван.
— Анестезию забыли! — откуда-то издалека донесся Любкин голос.
Звук водки, льющейся в стакан, растекся над самым ухом Матвея. Он выпил до дна, и Лилька сунула ему в рот кусочек сыра.
Одной рукой она подала парню закуску, другой ощупала шишку на скуле и сказала:
— Нормально, ни вывиха, ни перелома нет.
— Жить буду, — буркнул Матвей, закрывая глаза.
Он сидел, откинув голову на спинку дивана.
Лилька прижалась щекой к его груди и спросила:
— Со мной?
— Отвали!
— Я хорошая, — мурлыкнула она с капризной интонацией в голосе.
— С кем мне отсюда отвалить?
— Ты же знаешь, что я из-за тебя здесь.
— Не знаю.
— Любка ничего тебе не говорила?
— Про тебя? Нет. Я к ней с носом приехал.
— А здесь я! Матвей, это судьба!
— Я же сказал, отвали!
— Это у тебя шок, сейчас мы его снимем.
Лилька снова наполнила стакан. На этот раз Матвей не стал осушать его, но капель пятьдесят на грудь все-таки принял. Потом еще раз и еще.
Он пил, пока не увидел Василису. Девушка с распущенными волосами стояла перед ним. То ли она сама покачивалась, то ли это колыхался дымчатый ореол вокруг нее. Ему явилась галлюцинация. Он понимал это даже пьяным умом и почему-то накрыл стакан рукой.
Но Василиса не исчезала. Она взяла его за руку, куда-то повела. Вдруг он почувствовал под собой что-то горячее, влажное, тесное и сдавленно скользящее. Только вот извивалась под ним не Василиса, а Лилька.
С ней он и проснулся утром, в грязной комнате, на расшатанной кровати с продавленным матрасом. В окно сквозь толстый слой пыли светило утреннее солнце. На кровати, на чистом, но неглаженом белье на боку лежала и смотрела на него обнаженная натура. Одной рукой Лилька поддерживала голову, а пальцами другой задумчиво теребила сосок. По ее ноге, по всей длине бедра метались солнечные зайчики.
