— Не извольте беспокоиться, товарищ! — закричал он из коридора и я услышал, как он выскочил из квартиры, хлопнув дверью. — Я сейчас вызову милицию!
Вот сучонок, побежал жаловаться. А еще я услышал, как он по дороге перекинулся парой слов с какой-то старушкой, там, в подъезде:
— Ты куда это торопишься, милой?
— Матрена Ильинична, беги домой давай, там диверсанты стрельбу устроили.
— Дык я слышала уже, уже и милицию вызвала. Они уже поднимаются.
— Молодец, Матрена Ильинична! — закричал доносчик и тоже хлопнув дверью, скрылся в своей квартире.
А далеко в подъезде я услышал голоса. Наверняка, менты. Вот удружила бабка, просто молодец.
— Долгих лет тебе жизни, Матрена Ильинична, старая ты жаба, — пробормотал я, поднимаясь и озираясь по сторонам.
Подбежал к двери, хотел выскользнуть на верхнюю площадку, а потом тихонько выйти, когда милиционеры войдут в квартиру. Но нет, они уже на нашем этаже.
— Какая квартира, Гнеденко? — спросил один из коридора.
— Тринадцатая, кажись, — ответил другой и попробовал открыть дверь, которую я успел запереть. — Здесь закрыто. Зови дворника, пусть ключи принесет. Он же где-то здесь ошивался.
Так, времени у меня совсем мало. Я подошел к окну комнаты, где мы устроили побоище, распахнул, выглянул наружу. Нет, не вариант, карниз очень узкий, стена гладкая, никуда не пролезть.
Зато рядом, оказывается, был балкончик, через который можно залезть вниз или вверх. Не желая терять времени, потому что милиционеры уже пробовали выбить дверь квартиры, я прыгнул на балкон и уцепился за толстые каменные перила.
Повис над улицей, спустился ниже и раскаявшись над балкончиком третьего этажа, прыгнул туда. Попробовал открыть дверь в квартиру, потом не стал рисковать и точно таким же манером спустился на второй этаж. Хорошо, что в эти благословенные годы еще не вошло в привычку застеклять лоджии.
С балкона второго этажа я опять спустился ниже, цепляясь за основания перил и спрыгнул на тротуар под окнами. Ноги обожгла боль, которая всегда бывает, когда прыгаешь на твердую поверхность, но я ничего не ушиб. А самое главное, теперь я оказался свободен и мог идти куда заблагорассудится.
Выйдя обратно из-за дома на широкую улицу, все еще занесенную весенним льдом. Подошел к «Победе» и сел за руль. Как заводится это чудо инженерной мысли? Я вспомнил, как это делал Олег Николаевич и вскоре машина звонко загудела двигателем.
Я отъехал от опасного здания и поехал по городу. Навстречу через дорогу вырвалась черная собака и хотел бросился под колеса, глупое животное. Я едва успел затормозить и отогнать ее сигналами клаксона.
