– Это скорее всего отзыв Стива Бечтела. Он и в лицо говорил мне это. Хорошо, расскажу об Элеоноре Джеймс. В последние пять или десять лет у меня, возможно потому, что сам не могу подняться с места, не шмякнувшись лицом об пол, появился некоторый интерес к балету. Я пожертвовал некоторую сумму сан-францисскому балету, знаю их танцовщиков и труппу. По-моему, это одна из лучших трупп такого рода в мире. А Элеонора Джеймс, балерина, хочет открыть собственную студию в округе Марин, но нуждается в спонсоре. Я встретился с ней несколько раз, чтобы обсудить возможность предоставить ей кредит. Вот и вся история.
– Понимаю. Эти встречи происходили в таких ресторанах Сан-Франциско, как «Голубая лиса», «Сан-Тропез» и «Ля Бурбон». За ними следовали дальнейшие, несомненно технического характера, обсуждения в ее квартире, и они порой затягивались до рассвета.
– Ваш французский не мешало бы улучшить. Послушайте, эта девушка – самое удивительное, что когда-либо случилось со мной. И я от нее не откажусь.
– Мы и не предполагаем полного воздержания, нужна всего лишь осторожность. Вам шестьдесят два года, ей тридцать два. Общедоступные рестораны вряд ли можно считать подобающим местом деловых встреч женатого мужчины, кандидата на высокую правительственную должность, с привлекательной незамужней женщиной, которая на тридцать лет моложе. Вы не согласны? Ну хорошо, этого достаточно. – Клампетт встал и протянул Рошеку руку. – Я могу сообщить президенту, что вы примете назначение, если оно будет предложено, да? Отлично. Вы вскоре получите от нас сообщение.
Изогнутая, длиной километров тридцать долина, которую река Сьерра-Кэньен пробила через предгорья к северо-востоку от Сакраменто, почти на всем протяжении слишком узка, чтобы стать чем-то большим, чем местной дорогой с неплотной вереницей домиков и коттеджей.
В двадцати километрах от устья ущелья долина расширяется настолько, что смогла вместить обсаженные деревьями улицы Саттертона. Этот городок, названный в честь Джона Саттера, владельца лесопилки, до постройки плотины был довольно старой деревенькой с менее чем тысячью жителей. В тысяча восемьсот сорок восьмом году она была средоточием «золотой лихорадки». Процветанию и развитию Саттертона способствовал прилив удачливых золотоискателей, шахтеров, лесорубов, строителей железных дорог и искателей наживы. Однако к тридцатым годам текущего столетия городок деградировал настолько, что стал не больше чем отправным пунктом рыболовов и охотников.
