– Привет.
– Я – Эвелин. – Она протягивает руку, пожимает мою. Какой же нужно обладать уверенностью, чтобы назвать свое имя, когда знаешь, что оно известно всем в комнате – да что там, во всем мире.
Грейс входит с белой чашечкой на белом блюдце.
– Пожалуйста, ваш кофе. И совсем немного сливок.
– Большое спасибо.
– Я тоже такой люблю, – говорит Эвелин, и, смешно признаться, мне приятно это слышать, как будто я угодила ей чем-то.
– Кому-то из вас что-нибудь еще нужно? – спрашивает Грейс.
Я качаю головой, Эвелин не отвечает, и Грейс уходит.
– Идемте в гостиную, устроимся поудобнее.
Я беру сумочку, Эвелин забирает у меня кофе, и мне на память приходит вычитанная где-то фраза насчет того, что харизма – это «обаяние, которое вдохновляет привязанность». И какое прелестное сочетание – могущественная женщина и такой простой, скромный жест.
Мы входим в большую, светлую комнату с высокими окнами. Два серовато-белых кресла, напротив – серо-голубая софа. Под ногами толстый ковер цвета слоновой кости. В глаза бросается открытое черное фортепьяно под окном. Над софой увеличенная черно-белая фотография – Гарри Кэмерон на съемочной площадке. Над камином афиша – Эвелин в фильме 1959 года «Маленькие женщины». Вместе с Эвелин Селия Сент-Джеймс и еще две актрисы. В 50-х этих четырех женщин знали все, но испытание временем выдержали только Эвелин и Селия. Смотрю на них сейчас – они как будто и сияют ярче. Но это, конечно, всего лишь предвзятость ретроспективного взгляда. Я вижу то, что хочу видеть, уже зная, как все обернется.
Эвелин ставит чашку с блюдцем на покрытый черным лаком кофейный столик.
– Садитесь, – приглашает она и сама опускается в мягкое кресло, подтягивая ноги. – Куда хотите.
Я киваю, кладу сумочку, усаживаюсь на софу и достаю блокнот.
– Так вы выставляете на аукцион платья. – Щелкаю ручкой, показывая, что готова слушать.
И тут она говорит:
– Вообще-то, я пригласила вас сюда под ложным предлогом.
– Извините? – Я почти уверена, что ослышалась.
Эвелин устраивается поудобнее и смотрит на меня.
– О продаже через «Кристис» кучки платьев и говорить-то особенно нечего.
– Но тогда…
– Я пригласила вас обсудить кое-что еще.
– И что же?
– Историю моей жизни.
– Историю вашей жизни? – Я совершенно обескуражена и изо всех сил стараюсь понять, о чем речь.
– Да, откровенно обо всем.
Откровения Эвелин Хьюго… это… это… Даже не знаю. Что-то вроде истории года.
– Вы хотите рассказать вашу историю через «Виван»?
