— Разве я тебя когда-нибудь обманывала, Сэм? — запротестовала она.
Спейд широко улыбнулся.
— Ты мне не веришь! — прошептала Ива.
— Не верю, — охотно согласился Спейд.
— Значит, ты меня не простил за то… за то, что я наделала?
— Простил. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Все в порядке. Беги.
Ива обняла его обеими руками и искушающе прошептала:
— Тогда пойдем со мной к мистеру Вайсу, милый?
— Я вам буду только мешать. — Спейд разнял ее руки, еще раз поцеловал и легонько подтолкнул к двери.
— Топай, крошка.
Дверь номера 12В в отеле «Александрия» открыл тот самый юный субъект, с которым Спейд разговаривал в вестибюле «Бельведера».
— Привет, — добродушно бросил Спейд.
Юнец промолчал и отошел в сторону, освобождая проход.
Навстречу Спейду поднялся толстяк. Он был невообразимо толст. Казалось, в его теле не было ни одной прямой линии. Шарообразная голова, розовые мячики щек, в которых утопали мясистый нос и пухлые губы, отвисший подбородок, полностью скрывавший короткий обрубок шеи, и, наконец, раздувшийся как бурдюк живот. Когда толстяк двинулся навстречу Спейду, все его внушительные телеса затряслись и заходили ходуном, словно мыльные пузыри, готовые оторваться от трубочек. В маленьких, темных, заплывших жиром глазках, однако, прятались хитрость и проницательность. Толстяк был облачен в темную рубашку, черный сатиновый галстук с розовой жемчужиной в булавке, черную же куртку, серые полосатые брюки и кожаные туфли.
— Ах, мистер Спейд! — радостно промурлыкал он, вытягивая вперед пухлую розовую лапку.
— Рад вас видеть, мистер Гатмэн. — Спейд улыбнулся и пожал мягкую пятерню.
Толстяк, не выпуская руки Спейда, взял его под локоть второй рукой и провел к зеленому плюшевому креслу возле стола, на котором находился поднос с сифоном, бокалами и бутылкой виски «Джонни Уокер», коробка сигар «Коронас дель Ритц» и две газеты.
Спейд уселся в зеленое кресло. Толстяк плеснул в два бокала виски и разбавил водой из сифона. Юный субъект куда-то пропал. Дверь в коридор и обе двери в боковых стенах были закрыты. Два окна, прорубленные в четвертой стене, выходили на Гири-стрит.
— Мы хорошо начинаем, сэр, — промурлыкал толстяк, протягивая Спейду бокал. — Я не верю людям, которые отказываются от спиртного. Если человек осторожничает и боится перепить, то это потому, что он не доверяет ни себе, ни другим.
Спейд взял бокал и вежливо поклонился.
Толстяк поднял свой бокал, посмотрел на свет, как вспениваются, поднимаясь, пузырьки, и одобрительно хмыкнул.
