Потерявшая разум. Откровенная история нейроученого о болезни, надежде и возвращении | страница 14

Глубокая борозда отделяет лобную долю от следующего извилистого отдела коры – теменной доли. В теменной доле собирается вся информация, которую мы получаем от тела и органов чувств. Благодаря ей мы ощущаем предметы и можем коснуться их, чувствуем вкус и двигаемся. Она позволяет нам ориентироваться в пространстве, ощущать границы собственного тела и его расположение относительно окружающих предметов. А еще – читать и считать.

Я повернула мозг и осмотрела височную долю, которая находится примерно у нас над ухом. Этот участок коры отвечает за обработку звуковой информации высшего уровня, за распознавание и понимание речи. А где-то глубоко внутри, за слоями коры височной доли прячется гиппокамп, названный так из-за причудливой изогнутой формы (

в переводе с древнегреческого означает «морской конек»). В этом с эволюционной точки зрения довольно примитивном отделе хранятся долгосрочные воспоминания. А еще он работает как GPS и помогает нам определять, где мы находимся.

В задней части мозга притаился ребристый мозжечок, напичканный нейронами. Он управляет осознанным движениями: тем, как мы сидим, ходим и говорим. Прямо над ним, там, где обычно собирают волосы в хвостик, располагается последняя из долей – затылочная, которая расшифровывает информацию, поступающую от глаз, и позволяет нам видеть.

Все эти отделы мозга невероятно важны для нашего повседневного существования. Повреждение мозгового ствола, который контролирует дыхание, сердечный ритм и другие основные функции организма, может привести к параличу и даже смерти. Но все-таки префронтальная кора – наиболее ценная область. Хотя человек и не умрет без лобной коры головного мозга, это та часть, которая делает нас именно человеком разумным. Если что-то произойдет с ней, это может привести к большому количеству негативных последствий: потере памяти, неспособности планировать действия, проблемам с выбором слов и вообще с речью, отключению критичности мышления и неадекватному поведению.

Я была бы рада и дальше восхищенно рассматривать тот мозг – первый, который я держала в руках, – но, чтобы сохранить образец для исследований, нам с доктором Херман нужно было работать быстро.

Я осторожно положила мозг на большую доску, поставленную на лед, и взяла скальпель с очень длинным и острым как бритва лезвием.

«Представь, что ты режешь хлеб или стейк, – посоветовала доктор Херман. – Держи нож под прямым углом к поверхности мозга и старайся делать надрезы параллельно».